Хазин на РСН: Очень хочется раскулачить начальника налоговой службы

Экономист уверен, что ведомство препятствует развитию производства в стране, а на его руководителей нужно завести уголовное дело

Д. НАДИНА: Сегодня у нас в гостях Михаил Хазин, президент фонда экономических исследований, экономист, публицист. Здравствуйте, Михаил Леонидович. Наши слушатели всегда ждут вас.
М. ХАЗИН: Что такое публицист?

Д. НАДИНА: Публицист? А что такое? Вы не публицист?

М. ХАЗИН: Я не представляю, что это такое.

Д. НАДИНА: Я попрошу наших редакторов в ближайшие 15 минут выяснить, что это за учёное слово и почему вас так обозвали. Давайте начнём нашу беседу со ставки Центробанка. Сегодня, 30 октября, он оставил её на уровне 11%. Многие прогнозировали 10,5%.

М. ХАЗИН: Если не происходит рефинансирования по низкой ставке, то какая разница, какая она? Можно сделать 500%, можно 0%. Если не происходит рефинансирования, то всё это не имеет смысла, поэтому я даже не хочу обсуждать. Центробанк уже много раз демонстрировал, что есть одна – единственная вещь, которая для него главная, на которую он молится. Это устав МВФ. Все остальные глупости, типа интересов России, российского правительства и всего остального, не имеют никакого отношения к делу.

Если к Центробанку начинают приставать, например, в администрации президента, у них есть железная отмазка. Они говорят: «Сформулируйте ваши указания». Владимир Владимирович же не может сформулировать указания, он же в экономике не разбирается. По этой демонстративной причине, то есть не потому, что не может, а потому что не хочет, ничего и не получается. Там ещё мог бы дать указания Сергей Борисович Иванов, но всё – таки он, скорее, защищает, а не ругает Набиуллину. В результате Центробанк говорит: а что, мы всё делаем как надо. Вот есть устав МВФ, он главнее, чем любые внутренние документы. Всё, точка.

Д. НАДИНА: А вообще существует перспектива, при которой у нас ставка будет 5 – 6%?

М. ХАЗИН: Ещё раз повторяю: надо менять всю модель кредитно – денежной политики. Пока сидит Набиуллина, модель меняться не будет, и точка.

Д. НАДИНА: А что может произойти с Набиуллиной? Ведь все довольны её работой.

М. ХАЗИН: Кто доволен?

Д. НАДИНА: Ну, никто не критикует её открыто, Владимир Путин её не критиковал открыто.

М. ХАЗИН: Её все критикуют открыто. Её критикует бизнес, её критикуют эксперты, её критикуют все.

Д. НАДИНА: Бизнес и эксперты много кого критикуют, просто они же не влияют на принятие решений.

М. ХАЗИН: Не влияют, да, а в процессе принятия решений не критикуют. Это сложный вопрос. Я в данном случае выступаю в случае казахского акына, я много раз об этом говорил. Я что вижу, о том пою. Я вижу, что есть Центробанк, который, когда у него есть выбор между интересами России и уставом МВФ, всегда выбирает устав. Из этого можно делать политические выводы. Например, есть такой депутат, Женя Фёдоров. Он из этого делает политические выводы. Он говорит, что я могу сказать, я могу констатировать факт: всегда устав МВФ лучше, чем российская конституция, российские законы, российские интересы и всё остальное. Это примерно то же самое, как если бы наш лётчик в Сирии взял и разбомбил бы наш же аэродром с нашего же самолёта. На вопрос, почему, сказал бы, мне же сказали в НАТО брюсселевском – надо. Ну раз надо, то я и разбомбил, какие ко мне претензии?

Д. НАДИНА: Тот же самый Евгений Фёдоров, которого вы вспомнили, всегда говорил, что главная наша задача – это поменять конституцию и отыграть назад решение 1993 года. И больше никаких вариантов нет, и мы не заживём нормально до тех пор, пока не поменяем Конституцию.

М. ХАЗИН: Нет, надо поменять руководство Центробанка и поставить человека. Почему при Геращенко таких не было, хотя Конституция была та же самая? Просто нужно ставить людей, у которых имеются представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. Я не знаю, учат ли сейчас в школах Маяковского. Похоже, что там вообще отменят и русскую литературу, и русский язык, что тоже естественно, это соответствует, условно говоря, уставу МВФ, там же никто не учит русский, так почему мы должны? Я не знаю, учат ли там стихотворение Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо»: «Кроха – сын к отцу пришёл, и спросила кроха, что такое хорошо и что такое плохо».

Вот вся проблема стоит в том, что у нас нет обучения чиновников тому, что такое хорошо и что такое плохо. Более того, у нас и в Конституции написано, что мы не имеем права определять, что такое хорошо и что такое плохо, потому что это идеология, а идеология у нас запрещена государством. В результате всегда можно отмазаться. Что такое хорошо и что такое плохо, Набиуллиной не объясняли, а устав МВФ никто не отменял.

Д. НАДИНА: Если вернуться к ставке, то при какой ставке наша экономика чувствовала бы себя комфортно? Давайте пофантазируем.

М. ХАЗИН: Ещё раз повторяю, ставка – это фикция. Если у вас есть кредитно – денежная политика рефинансирования, тогда, я думаю, нужно делать, как в цивилизованном мире – 1 – 2%, но при условии, что это правильная кредитно – денежная политика, чтобы это всё не вываливалось на валютный рынок. Но это уже работа всех: это работа Центробанка, Министерства финансов, всякого рода служб – валютного контроля и так далее. Это большая работа.

Д. НАДИНА: Дмитрий Медведев сегодня сказал, что положение экономики России устойчиво и предсказуемо, что у нас всё нормально, всё по плану.

М. ХАЗИН: Я верю, что лично у Дмитрия Анатольевича никакого кризиса нет. У него всё хорошо: квартира, машина, ребёнок пристроен, бизнес идёт. А у других нет, у других проблемы: зарплаты уменьшаются, предприятия закрываются.

Д. НАДИНА: Инфляция опять – таки.

М. ХАЗИН: Инфляция высокая, да. Так что в этом вопросе я не согласен с Дмитрием Анатольевичем.

Д. НАДИНА: Есть разные предложения по тому, как свести на нет все проявления кризиса в стране. Например, «Справедливая Россия» предложила сегодня отнять у богатых дополнительно 150 млрд. рублей, обложить дополнительным налогом всех, кто зарабатывает больше положенного.

М. ХАЗИН: Понимаете, в чём дело? Отнять и поделить – это, конечно, замечательно, но меня интересует немножко другое. Я хочу, чтобы наша страна развивалась, чтобы у нас был плюс, чтобы каждый следующий год был лучше предыдущего. Если он будет лучше, то появится некоторый дополнительный продукт, который можно как – то делить. Если выяснится, что его не хватает, потому что слишком много забирают себе богатые, тогда можно рассматривать изменения налоговой системы и так далее. Пока я считаю, что налоговую систему надо менять в части стимулирования бизнеса, то есть, реального сектора производства: уменьшать НДС, сокращать произвол налоговой службы.

Живая история: работает завод, работают люди. Но они неожиданно получили кредит, причём они получили заказ и под него взяли кредит. У них на счетах образовались деньги, на которые они собирались завтра закупить комплектующие, заплатить зарплату и т.д. И вдруг приходит налоговая и говорит: «У нас тут план недовыполнен, поэтому сейчас на ваши деньги наложим арест». – «Ребята, вы сдурели, что ли? Это вообще не наши деньги! Мы должны работать». Им говорят: «Вы не понимаете, у нас план». – «Мы понимаем, это неправильно». – «Ну, подавайте в суд, через полгодика – годик мы вам всё вернём». –«Ребята, вы не понимаете, у нас завод, у нас заказ. Если вы сейчас эти деньги возьмёте, завод остановится, и его не будет, будут руины. Может быть, через год кто – нибудь эти деньги обратно и отыграет, но завода уже не будет». Налоговая говорит: «Ну, не знаю, у нас план, поэтому давайте мы деньги заберём, а там разбирайтесь сами».

Вот это наше государство. После такого очень хочется взять начальника налоговой, про которого точно известно, что он берёт взятки, и его раскулачить. Но зачем так? Обычное уголовное дело. Посмотрите, сколько он получает и сколько он тратит. Если тратит больше, надо его брать. Точно так же: сначала давайте мы его возьмём за то, что он тратит сильно больше, чем получает, а потом он пусть пойдёт в суд. И если через годик он сумеет отбиться, тогда ему повезло.

Д. НАДИНА: Мы же все понимаем, что в этом дополнительном налоге на богатых кроется ещё и психотерапевтическая функция – успокоить людей, которые беднеют.

М. ХАЗИН: Ещё раз говорю, сначала нужно сделать систему, чтоб она росла. Вот когда она растёт, дальше надо разбираться, будем кого – то дополнительно раскулачивать или не будем. А сначала надо сделать так, чтобы всё росло.

Д. НАДИНА: Если говорить про психотерапевтические методы поддержки населения, понятно, что всё дорожает, и нет ни одного повода почувствовать себя лучше: Васильеву отпустили, у Скрынник какие – то безумные счета, богатые губернаторы. Что нужно сделать, чтобы народу было приятнее?

М. ХАЗИН: На самом деле, ответ очень прост, и с ним всё абсолютно ясно. У нас страной руководит приватизационная элита. Приватизация – это процесс, который изначально задумывался как тотальное воровство. А под это тотальное воровство планировалось создать слой богатых, причём богатых, которые из грязи в князи, нувориши такие. Когда не совсем богатые, то олигархов. А для того чтобы люди, граждане, мы с вами не могли в этом участвовать, была Гайдаром в 1992 году проведена конфискационная реформа – типа у вас денег не было, вы быдло, а то ли дело – мы! И дальше друзьям Гайдара было дано много – много денег, а в результате создалась группа лиц, которые никогда бизнесом не занимались и делать этого не умели. Им очень нравится быть богатыми и иметь высокий статус, но при этом управлять этими активами они не умеют, потому что никогда этого не делали.

Именно в тот момент появилось такое понятие как эффективный менагер. То есть это человек, который никогда не занимался тем делом, которым он управляет, но зато отлично умеет из него вытаскивать деньги. Проблема, которая висит над нами дамокловым мечом, заключается в том, что эти люди сами управлять не могут, а нанять настоящих менеджеров они не могут, потому что они боятся, что настоящий менеджер, который понимает бизнес, уведёт его. Они сами этим занимались. По этой причине они ставят эффективных менагеров, которые не умеют управлять. В результате бизнес приносит убытки. Поэтому нужно, с одной стороны, ликвидировать потенциальную конкуренцию, то есть, тех людей, которые выросли с нуля, а, с другой стороны, нужно коррумпировать власть, потому что нужно эти убытки покрывать из бюджета. Вот вам и картинка современной российской жизни.

Кстати, знаменитый дефолт 1998 года был очень интересным. Он был банковским, которого нельзя было избежать при мощной девальвации, и суверенный. Суверенный дефолт в национальной валюте – это нонсенс. Напечатали и раздали – проблем никаких, всё равно инфляция бешеная. Но нет, объявили дефолт. Почему? А потому что это либеральное правительство спасало своих олигархов и ликвидировало тех людей, которые сумели вырасти сами, чтобы убрать конкурентов. Это картинка, в которой мы сегодня находимся.

Я много лет уже говорю, что это безнадёжно, но буквально в последнее время появилась, я даже не побоюсь этого слова, политическая сила, которая об этом сказала вслух. Это партия «Гражданская платформа», за что я ей искренне благодарен, и к которой я бы присмотрелся, потому что если это действительно партия, которая реально собирается защищать малый и средний бизнес, с ней надо работать, её надо поддерживать. Я ещё раз повторю – невозможно у нас защищать малый и средний бизнес, борясь с последствиями приватизации.

Д. НАДИНА: Некоторые партии и политические деятели очень часто говорят о повторной приватизации.

М. ХАЗИН: А какой смысл? Что значит о повторной приватизации? Тут всё сложно, это почти невозможно национализировать, потому что этих объектов уже не существует. Приватизируется же какой – то хозяйственный комплекс, а он уже раздёрган. Может быть, можно национализировать пару – тройку компаний типа «Норникеля», хотя и там будут свои проблемы. Но пока нужно, по крайней мере, открыто признать, что это мошенничество, открыть уголовные дела и посадить виновных. Более того, нужно вернуть назад, сказать, что по этим делам в связи с их колоссальной общественной важностью не действует срок давности.

Д. НАДИНА: Несмотря на совершенно очевидные проблемы в экономике, Россия очень активно занимается внешней политикой. Сегодня месяц с момента начала борьбы с террористами в Сирии. И, если говорить про наши авиаудары и нашу активную внешнюю политику, – вы её поддерживаете или выступаете против, как некоторые?

М. ХАЗИН: Политика в чём состоит?

Д. НАДИНА: Политика в активном присутствии.

М. ХАЗИН: А какая цель активного присутствия?

Д. НАДИНА: А, по – вашему, какая?

М. ХАЗИН: Не знаю. Я не знаю, поэтому не могу ничего сказать.

Д. НАДИНА: А бороться с террористами, наносить все эти авиаудары – всё это нужно делать?

М. ХАЗИН: Кому наносятся удары? Из каких соображений? Кто от этого страдает? Кому это выгодно? А самое главное, какой мы хотим получить результат?

Д. НАДИНА: А какой мы хотим получить результат?

М. ХАЗИН: Я не знаю. А кто – нибудь знает? Назовите мне человека, который вам объяснил бы, для чего мы это делаем. Я не знаю таких людей.

Д. НАДИНА: Я думаю, что президент и Минобороны прекрасно представляют себе, ради чего мы это делаем.

М. ХАЗИН: Пускай скажут. Если скажут, я могу сказать, нравится мне это или не нравится. Так я ничего сказать не могу.

Д. НАДИНА: Нет, ну, подождите, мы наносим авиаудары, потому что мы боремся с террористами, потому что они угрожают нам.

М. ХАЗИН: Ещё раз повторяю, какие террористы? Как они нам угрожают? Что мы хотим получить в результате? Не получится ли так, что в результате террористов станет больше? Не получится ли так, что урон, который понесём мы, окажется больше, чем тот, который мы нанесли им? И так далее. Я этого не понимаю. И, наконец, какой у нас образ будущего? Террористы появляются по неким причинам. Эти причины ликвидируются в результате наших авиаударов?

Д. НАДИНА: Нет человека – нет проблем, как говорил кто – то когда – то.

М. ХАЗИН: Ещё раз повторяю, во – первых, нигде не сказано, что мы в этого человека попали, во – вторых, если сегодня там десять человек, а завтра будет сто, то оттого, что мы из этих десяти трёх убили, ситуация не сильно улучшится. Скорее, ухудшится.

Д. НАДИНА: А вообще наши взаимодействия с Башаром Асадом…

М. ХАЗИН: Цель? Какая цель? Я не говорю, хорошо это или плохо. Объясните мне цель нашей политики. Какая у нас стратегия? Я её не вижу. Вот в экономике я вижу цель нашей политики. Она состоит в том, чтобы обеспечить максимальный отток капитала в США. Это локальная тактическая цель. И сохранить и поддержать приватизационную элиту. Вот две задачи. Первая цель, конечно, главнее, вторая менее главная, но, тем не менее, она присутствует. Если для этого нужно уничтожить систему здравоохранения, образования, отменить пенсионную систему, значит, это нужно делать. Что мы и делаем. Всё. А во внешней политике я не вижу цель.

Д. НАДИНА: Я поняла ваше отношение к внешней политике. Если говорить про нашу внутреннюю политику, есть, с одной стороны, правительство и Центробанк, и критика, которая звучит в их адрес, с другой стороны, есть президент с его майскими указами, заявлениями о том, что мы должны ориентироваться на то, что мы, прежде всего, должны быть социальным государством, и в Конституции это написано. К чему может привести этот конфликт?

М. ХАЗИН: Не знаю. Пока ни к чему не приводит. Пока есть общество, которое страшно недовольно, есть правительство и Центральный банк, которые продолжают вести свою политику, а президент её поддерживает. Общество всё более и более недовольно.

Д. НАДИНА: Между тем, если вернуться к операции в Сирии: сначала люди активно её не поддерживали, были опросы ВЦИОМ, большинство выступало против, сейчас 53% одобряют политику России в Сирии и выступают против только наземной операции, и для многих наше присутствие в Сирии стало напоминанием о том, что мы большая и сильная страна, что у нас есть место на мировой арене.

М. ХАЗИН: Какое?

Д. НАДИНА: Ну, видимо, какое – то важное. По крайней мере, в этом убеждены люди.

М. ХАЗИН: Не знаю, не знаю. Тут как в старом анекдоте: «Гиви, ты любишь помидоры? – Кушать люблю, а так нет». Поскольку я не могу покушать нашу операцию в Сирии, поэтому я не могу сказать, что я её люблю. Чем руководствуются люди, я не знаю. Есть же пропагандистская машина, которая говорит: «Это хорошо». Я в этом смысле человек ответственный. Я должен понимать: прежде чем сформулировать свою позицию – хорошо или плохо – я должен понять, почему хорошо или плохо.

Д. НАДИНА: Нам пришло очень много сообщений. Слушатель спрашивает, почему нет конфискации имущества при экономических и уголовных преступлениях.

М. ХАЗИН: Ну, потому что эти люди для себя писали Уголовный кодекс. Ну, если уж поймали и ничего нельзя сделать, нужно, чтобы честно украденное осталось в семье. А дальше через три года человек выйдет и поедет на Канары радостно прожигать честно наворованное.

Д. НАДИНА: Слушатель пишет: «Если бы Минфин работал на МВФ, то сирийская и крымская операции не получили бы ни одной бюджетной копейки и проводились бы на пожертвования членов партий».

М. ХАЗИН: Я ещё раз повторяю, во – первых, задача МВФ состоит в том, чтобы обеспечить отток капитала, а не писать российский бюджет. Во – вторых, руководство ЦБ всё – таки понимает, что если оно не будет выполнять прямых указаний, то можно и получить по башке, поэтому некоторые правила приличия соблюдает. Но, к слову сказать, если мы посмотрим, например, на финансирование оборонки, то увидим, что есть большие проблемы. Я хочу сказать ещё одну вещь. Люди в большинстве своём читают газеты или смотрят телевизор, где всегда подаётся некая идеологизированная позиция. Неважно, она пророссийская или антироссийская, это непринципиально – она всё равно ангажирована. Мой фонд экономических исследований делает политические обзоры западной прессы, в которых он пытается выявить более – менее объективную картинку. Я читаю эти обзоры и на их основании делаю некие выводы. Я понимаю, что картинка нашей политики с точки зрения запада выглядит совершенно иначе. Я ещё много чего понимаю про то, что у нас говорится, и что это реально значит. И по этой причине я не вижу содержательного смысла в нашей политике сегодня. Я не знаю, в чём она состоит. Я прекрасно понимаю, что у Путина есть какие – то тактические мысли и схемы, которые он использует. Но говорить о том, нравятся мне или не нравятся тактические схемы, которые он будет делать, – бессмысленно. Меня интересует, принесут ли эти действия стратегическую пользу нашей стране. Я понимаю, что они не имеют отношения к стратегии. И я хочу понять, какая стратегия. В 1941 – 1942 годах было понятно: нужно было прогнать гадину с нашей территории и добить её в её логове. А сейчас что? Мы уничтожаем какую – то гадину? Я прошу прощения, этой гадины много, её много кто поддерживает в мире, её количество непрерывно растёт, и я понимаю, по каким причинам. Казалось бы, надо продемонстрировать, что есть альтернатива для людей. Сказать, ребята, не надо идти в ИГИЛ, это неправильно. Да, мы понимаем, что идёт мировой кризис, ваши доходы падают, вы теряете возможность жить так, как вы считаете правильным, и поэтому вы хотите отомстить гнусному капитализму, а единственная сила, которая это предлагает это – это ИГИЛ. Чёрт побери, давайте тогда предложим конструктивный подход, потому что ИГИЛ – это деструктивный. Мы это уже видели в 1917 году «Весь мир насильем мы разрушим до основанья, а затем…». Все понимают, что если мир насильем начать разрушать, то будут горы трупов и море крови. Очень этого не хочется. Более того, сегодня можно предложить конструктивные варианты. Так вперёд! Нет, этого не делается. Более того, мы всё равно идём в этот мир насилия. Мы хотим, чтобы у нас были олигархи, чтобы эти олигархи брали из бюджета столько, сколько они захотят. Ну, и что? Тогда соответственно будет такой же ИГИЛ. Как он будет называться, исламский или коммунистический – какая разница? Бывает ещё националистический. Вот три варианта. Либо националисты, которые говорят, что во всём виноваты люди другой расы, другой национальности, либо всё плохо из – за того, что люди не понимают, как правильно верить, они все сатанисты, их надо уничтожить. Или вариант третий, что они богатые, потому они плохие, поэтому давайте мы их уничтожим, всё у них отберём, и будет счастье. Опыт показывает, что так не получается.

Д. НАДИНА: А обязательно нужно пойти по одному из этих трёх путей?

М. ХАЗИН: На сегодня других путей разрушения не существует. Что касается эволюции, предложите вариант. Теоретически для России можно предложить вариант. Меня мало волнует, что будет в США, они сами с усами, пусть сами разбираются. А у нас можно сделать так, чтобы у нас начался экономический рост. И могу вас уверить, все экстремисты сразу станут копать, строить и т.д.

Д. НАДИНА: У нас очень много сообщений про вилы, народные бунты и прочее. Вы верите в подобную перспективу?

М. ХАЗИН: Верю. У нас уже есть пример – красногорский стрелок. Причём обращаю ваше внимание, что власть так и не разобралась, что произошло. Глава Красногорского района не отстранён, губернатор Московской области не отстранён. Ситуация в Петербурге с таджикским ребёнком та же самая. Власть делает вид, что ничего не произошло.

Д. НАДИНА: А Воробьёв ещё уехал во Вьетнам как раз тогда, когда его искали следователи по Подмосковью. Уехал инвестиции привлекать.

М. ХАЗИН: Это неважно.

Д. НАДИНА: Это демонстрация, он даже демонстративно не заинтересован.

М. ХАЗИН: Есть вещи, масштаб которых требует некоей реакции со стороны власти. Её нет. Что это означает? Мало убили, надо убивать ещё. Я могу вас уверить, это всё будет. Помните, что предваряло революцию? Да был же террор против чиновников! И всё общество этот террор поддерживало. Суд присяжных оправдал Веру Засулич, которая стреляла в высокопоставленного чиновника. Они что, хотят повторения этого? Причём обращаю ваше внимание, олигархи искренне хотят вернуться туда, чтобы было сословное общество, чтобы их дети получили такой же статус, как у них автоматически по праву рождения. А всё остальное – это быдло. Вот они допрыгаются. Надо же думать, что ты делаешь!

Д. НАДИНА: С красногорским стрелком очень укладывается то, что вы говорите, так как общество ему очень сочувствует, судя по всем опросам общественного мнения.

М. ХАЗИН: Понимаете, оно сочувствует не конкретному человеку, у которого тоже может быть рыльце в пушку, а самой ситуации. Это люди, которые выросли при приватизации, всё, что там происходило, – тоже приватизация, только административного ресурса, то есть чиновник отвечает не перед обществом, он рассматривает сферу, которую он получил как свой бизнес. Как у римлян: «Бедным приехал он в богатую провинцию, богатым уехал он из бедной провинции». Люди, которые живут в этой провинции, не хотят, чтобы их грабили только потому, что этот человек кем – то назначен. Но если его никак иначе не убрать, его надо убить. Фактически власть именно это и говорит людям: ребята, смотрите – ка, мы вас будем раздевать, обманывать, лишать ваших детей образования, лишать ваших родителей медицинской помощи, если они, не дай Бог, заболеют раком, мы им не будем давать обезболивающие лекарства, единственный способ – нас убивать. Они говорят прямым текстом.

Д. НАДИНА: А в реальности – то какой способ простому человеку бороться со всем этим? Если без оружия?

М. ХАЗИН: Я как раз противник оружия. Я прекрасно понимаю, чем это может закончиться, если власть будет продолжать игнорировать. В этом вся проблема – власть игнорирует абсолютно явные и понятные сигналы. Я – и не только я – пытаюсь ей это объяснить. Что интересно, каждый в отдельности всё понимает. Говорит, да, Михаил Леонидович, вы всё правильно говорите – опасно. А в целом она невменяема. Что – то сделать, конечно же, можно. Для этого существует масса способов. Если мы перейдём к модели экономического роста, и под это дело будем элиту менять, то да, конечно. Но эти люди не хотят меняться.

Д. НАДИНА: А менять элиту откуда? Где у нас кадровый резерв?

М. ХАЗИН: Так любого человека возьмите с улицы! Ну, кто был кадровым резервом в 1930 – е годы? Беспризорники начала 1920 – х, которых на улице подбирал Дзержинский. Обычные люди – дети, необразованные. Они иногда учились читать в возрасте 11 – 12 лет, но они хотели что – то делать. У нас целая куча людей, которые хотят что – то делать. Их отсекают намертво. Вместо того, чтобы их учить, их, наоборот, лишают образования. Сейчас русский язык собираются отменить. Понятно, почему. Наши дети же подрастают, приватизационные. Да, у них много денег, но им мало денег, потому что деньги – вещь хорошая, но они же не умеют ей управлять, поэтому могут их лишиться, поэтому нужен статус. Давайте мы их сделаем сначала замминистра, потом министрами, руководителями районов, губернаторами, и всё у них будет хорошо.

Д. НАДИНА: Вас спрашивает наш слушатель, доверяете ли вы Счётной палате.

М. ХАЗИН: В каком смысле?

Д. НАДИНА: Ну, если говорить про наших разных чиновников, разные ведомства, Счётной палате доверяете?

М. ХАЗИН: Не очень. Мне не нравится её руководительница.

Д. НАДИНА: Слушатель пишет: «Зачем брать с улицы? Разве в отраслях совсем не осталось классных специалистов и нет кандидатов на министра сельского хозяйства или здравоохранения?»

М. ХАЗИН: Есть. Но их ещё надо назначить, но пока не назначают. Я даже знаю имена некоторых людей, которых можно назначить министрами хоть завтра, но их как раз не назначают, назначают других.

Д. НАДИНА: «Внесистемный закон природы – власть, пренебрегающая справедливостью», – жалуется слушатель Космополит. «Ликсутов рассматривает свою должность как бизнес или заботится о рассасывании пробок?» – спрашивает вас слушатель Александр.

М. ХАЗИН: Он, безусловно, занимается, рассматривает как бизнес, информация эта есть, это видно по тому, куда идут деньги за штрафы – они же идут на офшоры. Но при этом часть из того, что он делает, – это, скорее всего, осмысленно. Другое дело, что они уже сделали ситуацию, при которой ездить в город становится невозможным. Я перестал жить в городе. Я не могу, потому что мне легче сидеть на даче и работать, чем ездить по городу, потому что в городе довольно много мест, куда без машины не попадёшь, а парковаться негде, скоро уже не останется мест. Представьте, что у вас, как у меня сегодня, три места встречи, из них два в центре, а одна у вас. И что я должен делать? А потом мне снова возвращаться на дачу. Мне нужна машина, я без неё не приеду. И куда я её буду ставить? У меня уже был такой случай, когда я 1ч 20м ездил вокруг места, где мы должны были встретиться, и не мог поставить машину. Часть из того, что делается, – это правильно, например, нужно строить дешёвые парковки в центре. Но их никто не строит.

Д. НАДИНА: У вас спрашивают, какое будущее у «Трансаэро».

М. ХАЗИН: Это не ко мне.

Д. НАДИНА: А вообще у вас есть какая – то позиция относительно всей этой истории?

М. ХАЗИН: Поскольку не было рублёвого рефинансирования, кредиты брались в долг «Трансаэро» для покупки лайнеров. Помните, почем я не доверяю руководителю Счётной палаты, госпоже Голиковой? Её муж – господин Христенко, тот самый, который запретил строительство в нашей стране широкофлюзеляжных самолётов, в частности ИЛ – 96. В результате у нас нет своих самолётов, мы вынуждены закупать иностранные. В результате у «Трансаэро» большая валютная задолженность. А большая часть билетов продаётся в рублях. Как только произошла девальвация, «Трансаэро» не смогла обслуживать эту задолженность. Иными словами, правительство, Центральный банк и конкретные персонажи, я имею в виду, Христенко, создали ситуацию, при которой у любой компании, которая работает на авиарынке, дикие валютные риски. Они и сыграли роль. Вот и спрашивается, кто виноват. А если бы мы производили свой ИЛ – 96, сейчас мы бы летали на нём, «Трансаэро» даже бы не заметила эту девальвацию, потому что кредиты были бы рублёвые, самолёты российские, обслуживание рублёвое.

Д. НАДИНА: Многие слушатели припоминают историю с платными местами на кладбище и с тем, что народ выдавливают из Москвы. Москва – город для богатых, а их не 20 миллионов.

М. ХАЗИН: Тут, кстати, тоже есть свои проблемы. На Тверской всегда были магазины, сейчас они, я думаю, начнут закрываться, потому что туда никто не ходит. Там магазины не для бедных, которые ездят на метро, а для богатых, которые ездят только с водителем, а если ты на своей машине ездишь, это безнадёжно – ты в этот магазин не попадёшь никогда. Ты до него не доберёшься.

Д. НАДИНА: У нас много звонков. Давайте ответим на несколько. Здравствуйте, вы в эфире!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Как вы охарактеризуете предстоящую экономическую ситуацию в России, если бюджет формируется на год? И второй вопрос: не кажется ли вам, уважаемый Михаил, заявление Улюкаева по поводу ЗВР об использовании в следующем году невозможным? Это связано, прежде всего, с тем, что он заявил это после прямого участия России в сирийской операции? Спасибо.

М. ХАЗИН: Вы знаете, мне сложно сказать, чем руководствуется Улюкаев. Я же, всё – таки, экономист. Я понимаю экономические доводы. У Улюкаева довольно специфические взгляды, экономики он не знает, он этакий идеолог. Я напомню, что Улюкаев – вечный помощник и заместитель Гайдара. Он говорит идеологически правильные вещи, причём эта идеология, мне кажется, во – первых, не соответствует экономическим реалиям, во – вторых, она мне кажется неправильной. И по этой причине я вообще не обращаю внимания на его выступления, потому что они ни к чему не имеют отношения. А какой был первый вопрос?

Д. НАДИНА: Я так увлеклась вашим ответом на второй вопрос, что первый вылетел у меня из головы. Давайте примем следующий звонок. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день! Скажите, все экономисты политики говорят, что надо взять такой – то курс, говорят, что делать, а наше правительство как будто замерло. Такое ощущение, что должен произойти виток, и в 2018 – 2025 году Россия возьмётся за оружие и попрёт. Я не понимаю, они этого добиваются?

М. ХАЗИН: Мне сложно сказать. Правительство решает некую задачу, которая состоит в том, чтобы мы жили по западным правилам. Если при этом получается экономический рост – замечательно, не получается – ну и хрен с ним! Для них то, чтобы мы жили по западным правилам, важнее, чем то, чтобы мы жили хорошо. В этом принципиальная разница. Их не волнует, как мы живём. Они исходят из этого.

Д. НАДИНА: У нас ещё один звонок. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Михаил сказал, что руководитель Счётной палаты Голикова уничтожила ИЛ – 96. В связи с этим у меня не вопрос, а предложение: сейчас мы пытаемся решить такие глобальные вопросы, почему не меняется курс и прочее? А, может, просто начать хотя бы с того, чтобы свалить эту Голикову из – за проделок её мужа Христенко? Ведь фактически то, что они сделали с авиапромом, – это предательство национальных интересов, национального производства!

М. ХАЗИН: Ну, да. А сейчас, по всей видимости, для того, чтобы он продолжил свою конструктивную деятельность, его назначили руководителем Исполнительного комитета Евразийского экономического союза. Не знаю. Безусловно, об этом нужно говорить вслух, но будет ли при этом какая – то реакция, я не знаю.

Д. НАДИНА: Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Я хочу напомнить первый вопрос: какая нас ожидает экономическая ситуация, если бюджет формируют только на год?

М. ХАЗИН: Какая разница, на сколько формируется бюджет? Бюджет – это бюджет. Это только у либералов бюджет – главная часть экономики. В 2012 году мы вышли на траекторию спада, такой очень медленно ускоряющийся, депрессивный спад. В декабре прошлого года из – за девальвации спад резко ускорился, но потом сработали некоторые компенсационные механизмы, которые были восприняты как начало экономического роста. В реальности мы вернулись на ту же траекторию. Я думаю, что в следующем году будет спад на 3 – 3,5%. В этом году спад будет большой – 8 – 12%, но сказать точно сложно. Нужно понимать, что ВВП – это бухгалтерский показатель, по этой причине его можно туда – сюда дёргать.

Д. НАДИНА: А можно вас спросить про валюту, попросить дать прогноз?

М. ХАЗИН: Я не прогнозирую. Слишком много факторов. Цена на нефть может подскочить. У меня такое ощущение, что она к концу года подскочит, я уже много раз об этом говорил. Тогда рубль может локально вырасти. С другой стороны, экономический спад никто не отменял. И поскольку нашим банкам запретили фактически кредитовать реальный сектор, они занимаются спекулятивными операциями. Иными словами, им выгодно раскачивать курс. Ну, вот произойдёт что – нибудь, например, неожиданно нефть подскочит, и банки резко рванут рубль вверх. После чего она опять немножко упадёт, они его опять рванут вниз. Я же говорю, наше либеральное правительство – Центральный банк – обеспечило уникальный результат: мы за год заняли три места в международном соревновании. У нас самая высокая в мире инфляция, у нас самый сильный в мире экономический спад, и у нас самая неустойчивая в мире валюта, неустойчивей, чем украинская гривна. Неудивительно, что Набиуллиной дали медальку лучшего председателя Центробанка в мире. Не каждый раз у нас получается занять первые места в мире, правда, с конца.

Д. НАДИНА: Да. Вот на этой совсем не оптимистичной ноте мы, пожалуй, закончим нашу программу. Михаил Хазин, президент Фонда экономических исследований, экономист был у нас в студии. Спасибо, Михаил Леонидович!