Как Россия превращается в финансовую пирамиду

В экономике России обозначилось несколько дыр, куда в огромных масштабах утекают государственные средства. До поры до времени эти дыры хорошо замаскированы, но уже в 2015 году могут проявиться в полный рост.


Кризис в России, судя по последней статистике, продолжает углубляться. И есть основания полагать, что новая его волна, которую многие эксперты предрекают в ближайшие месяцы, будет обусловлена тем, что экономика прочувствует скрытые убытки и обязательства, которые до поры до времени удается скрывать под формально благополучной финансовой отчетностью — банковской, корпоративной, и региональной. Уже сегодня стоит обратиться — пусть и в самом общем виде — к оценкам происходящего в этой сфере.

Банки

Самыми очевидными выглядят сегодня банковские проблемы. С начала 2015 года Банк России отозвал 27 лицензий на совершение банковских операций, а за 2014 год — 88. За банкротством и реструктуризацией банков скрывается огромная структурная проблема. За последние годы только в десяти самых крупных эпизодах банковских коллапсов — Банк Москвы, БТА и АМТ банки, группа банков ВЕФК, «Глобэкс», Мастер-банк, «Траст», «Пушкино», Связь-банк и Мособлбанк — прямая недостача средств, по подсчетам автора, превысила $20 млрд. Сегодня — в отличие от 1990-х годов — на рынке нет прежней стихии: вклады частных лиц застрахованы, а сами банки санируются, что позволяет клиентам сократить потери своих средств или вообще их избежать. Однако деньги, сгинувшие в никуда, не возникают из ниоткуда.

Возмещение средств частных лиц производится из средств Агентства по страхованию вкладов, которое Банк России всегда готов докапитализировать через выдачу кредитов. С 2010 года таких кредитов на санацию банков было выдано почти на 1 трлн руб. (самый крупный был выдан в 2011 году для санации Банка Москвы — 295 млрд; последний из больших — в 2015-м для санации Мособлбанка — 117 млрд; оба на 10 лет и под 0,51% годовых). В конце мая стало известно, что агентство собирается привлечь от ЦБ кредит еще на 110 млрд руб. Естественно, он будет дан, но нужно понимать, что таким образом формируется альтернативный канал «впрыскивания» в экономику денег, причем канал очень широкий. И примеры множатся.

Учитывая, что лишь на санацию десяти крупнейших проблемных банков АСВ потратило более 750 млрд руб., можно говорить о возникновении параллельного бюджетному финансирования корпоративного сектора — прежде всего госкомпаний и приближенных к государству структур.

Происходит это довольно просто: сначала выделяются средства из бюджета; например, бюджет Роскосмоса в 2014 году составил 172 млрд руб. Потом оказывается, что половина этих денег (92 млрд), как говорит Счетная палата, была использована нецелевым образом или неэффективно. Параллельно банкротится Фондсервисбанк, большую часть пассивов которого составляли как раз деньги Роскосмоса — и уже не бюджет, а Банк России через АСВ спешит на помощь. В результате возмещаются выведенные в неизвестном направлении средства. Схема так незамысловата, что рискну предположить: в самое ближайшее время средства госкомпаний начнут пропадать уже через подконтрольные им банки, после чего власти будут их рекапитализировать, дважды оплачивая счета «неэффективных менеджеров».
В итоге АСВ вместе с «Российским капиталом» (в недавнем прошлом — тоже банкротом) или иным специально выбранным финансовым учреждением станет фактически «банком плохих долгов», который поддерживает жизнь банков и госкомпаний на 500–900 млрд в год, а по существу финансирует неэффективные компании и мешает структурным реформам. Дыра, замаскированная такими обязательствами, может составлять сегодня до 2 трлн руб.

Корпорации

Второй замечательный пример — поддержка системно значимых предприятий и компаний. За годы нефтяного изобилия правительство накопило серьезные резервы, часть из которых содержится в Фонде национального благосостояния. В начале 2014 года официальная оценка размера фонда составляла 2,9 трлн руб., и он практически полностью был размещен в иностранных ценных бумагах. Последняя оценка активов фонда указывает на сумму 4 трлн руб. — однако в пересчете на доллары сумма за последние 12 месяцев сократилась с $87,32 млрд до $75,86 млрд, или на 13,1%.

За этим процессом скрыты рублевые инвестиции фонда — от депозитов более чем на 400 млрд руб. в российских банках, размещенных до 2019–2020 годов под ставку 6,25–7,25% годовых до вложений в привилегированные акции отечественных банков (почти на 275 млрд руб.) и компаний (более чем на 300 млрд). Это и финансирование инвестиционных проектов: Центральной кольцевой автомобильной дороги, Транссибирской магистрали и даже строительства АЭС в Финляндии. Все средства фонда, предоставляемые российским компаниям, предполагается разместить с доходностью на уровне инфляция +1% годовых.

Однако проблема в том, что абсолютное большинство банков и компаний, имеющих шансы получить средства ФНБ («Росатом», «Росавтодор», РЖД, ВЭБ, ВТБ и «Роснефть», если ее заявка в конечном счете будет одобрена) сами либо принадлежат государству, либо подконтрольны ему через ряд цепочек владения активами. Следовательно, вполне вероятно, что возврат средств — в 2019 году или позже — будет осуществляться либо за счет бюджетных дотаций этим же компаниям, либо в результате предоставления им налоговых или иных льгот, поддерживающих их платежеспособность.

Весной 2015 года правительство сообщило, что намерено инвестировать из фонда национального благосостояния в этом году до 525 млрд руб. — это, по сути, также скрытое бюджетное финансирование экономики. При этом по мере ухудшения конъюнктуры сумма может быть пересмотрена в сторону увеличения, так что уже к концу года дыра, обусловленная «рыночным» финансированием госкомпаний, может достичь 1 трлн руб. и даже больше. По сути, власти финансируют компании, которые осваивают эти средства, создавая неокупаемые активы, но при этом выплачивая зарплату и налоги. Возникает иллюзия поддержания инвестиций, роста ВВП и промышленного производства. Это второй источник квазибюджетного финансирования экономики.

Регионы

Еще более важный пример — перекладывание многих проблем на региональные власти. Во многом новая экономическая программа, озвученная в мае 2012 года, была построена именно на перенесении «центра тяжести» в решении социальных проблем с центра на субъекты федерации. Сегодня можно видеть первые — но очевидные — итоги ее реализации.

Прямые поступления доходов в региональные бюджеты снижаются из-за падения прибыли и стагнации номинальных доходов населения — именно налог на прибыль и НДФЛ обеспечивают львиную долю поступлений. Трансферты из центра не успевают балансировать региональные финансы. При выделении бюджетных кредитов Минфин начал требовать специального соглашения с регионом, в котором прописываются меры по снижению регионального бюджетного дефицита, поэтому все больше субъектов федерации видят выход в обращении к коммерческим банкам (лидером тут выступает Сбербанк). В результате дефициты бюджетов не сокращаются, а накопленный долг регионов растет, как и сумма разного рода гарантий, выданных бюджетами.

За 2014 год суммарный дефицит региональных и местных бюджетов превысил 850 млрд руб., а их совокупный долг достиг на 1 мая, по оценке Standard & Poor's, 2,4 трлн руб. В текущем году ситуация почти наверняка станет еще сложнее — по итогам года для затыкания дыр может потребоваться до 1 трлн руб. (S&P оценивает общую потребность регионов в банковском финансировании в 4 трлн руб. в течение 2015–2017 годов). Дыры не будут закрыты дополнительными трансфертами из федеральных средств, получать которые все сложнее — гораздо вероятнее, что возрастут текущие рыночные заимствования и общий долг региональных властей.

Когда-то по всем этим обязательствам придется платить, хотя и не вполне понятно чем — особенно при снижающихся ценах на нефть и высоком курсе рубля. Похоже, что Россия постепенно превращается в своего рода «пирамиду», в подобие одного из тех банков, при санации которого обнаруживается масса не проведенных по балансу пассивов. Проблема, однако, в том, что никакого агентства, готового из ниоткуда взять денег для санации Российской Федерации, нет и вряд ли оно когда-то будет создано.

Владислав Иноземцев
Директор Центра исследований постиндустриального общества