Экс-депутат Думы прокомментировал свою эмиграцию в Германию

Бывший депутат Госдумы Роберт Шлегель переехал в Германию и вместе с семьей принял немецкое гражданство. Теперь экс-комиссар движения «Наши» работает в компании Acronis и занимается информационной безопасностью.

“Ъ” попросил господина Шлегеля об интервью, и тот согласился ответить письменно на заранее высланные вопросы. Роберт Шлегель считает, что переезд в другую страну — «личное дело» его семьи; экс-депутат считает своей задачей «дать детям максимальное пространство выбора, где жить и чем заниматься». Говоря о работе в Госдуме, господин Шлегель признал, что для него «важно не только то, что я сделал, но и то, чего я не сделал». Экс-депутат сожалеет, что ему «не хватило ума и смелости» улучшить «закон Димы Яковлева». На вопросы о падающем рейтинге «Единой России» и летних выборах в Мосгордуму бывший член генерального совета партии отвечать “Ъ” не стал.
На первые три вопроса господин Шлегель предпочел дать единый ответ:
—Переехали ли вы в Германию насовсем? У вас есть немецкое гражданство или какой-то другой официальный статус?
— Посещаете ли вы Россию? Допускаете ли для себя возможность, что снова вернетесь и будете работать здесь?
— В статье Suddeutsche Zeitung рассказано, где работаете вы. Смогли ли члены вашей семьи обустроиться в новой стране, найти там работу, продолжить учебу? Правильно ли мы понимаем из статьи: вы рассчитываете, что ваши дети свяжут свое будущее с Германией, а не Россией?
— В целом, хочу отметить, что я не политик, не общественный деятель и не публичная фигура уже более трех лет. Я не состою ни в каких политических партиях и организациях (и не планирую). Работаю в бизнесе. Все, что касается моей жизни и жизни моей семьи, является нашим личным делом: где жить, как жить и так далее.
Что касается ваших вопросов.
Я этнический немец. Как этнический немец, при переезде в Германию я и моя семья имеем право на получение гражданства. При этом мы имеем право не отказываться от гражданства России.
Я работаю (во всяком случае, пока) в международной компании, часто и много летаю, я допускаю, что буду жить и работать абсолютно в любой стране мира. Конечно, я часто бываю в России и продолжу бывать — для меня даже как-то странно звучит этот вопрос.
Как складывалась карьера Роберта ШлегеляМои дети будут решать самостоятельно, где им жить и чем заниматься, это будет их выбор. Своей задачей как отца я вижу дать им максимальное пространство для этого выбора. Особенно в том, что касается их происхождения. Я хочу, чтобы даже если они не свяжут свою жизнь с Германией, немецкий язык и немецкая культура были бы для них такими же родными, как русская, как и для многих поколений их предков. Если бы в России была восстановлена Немецкая республика, то, возможно, этот вопрос не стоял бы.
— В статье цитируются ваши слова о разочаровании в политике. Но в 2016 году вас ввели в генсовет партии «Единая Россия» — и многим тогда казалось, что у вас хорошие перспективы. Три года спустя вы живете в другой стране. Что пошло не так? Официально вы просто не попали в Думу из-за проигранных праймериз, но источники нам говорят, что вы и не стремились их выиграть.
— Решение уйти из политики было принято мною довольно давно. Оно вызвано многими факторами, в том числе изменившимися к тому моменту взглядами и нежеланием продолжать «внутренний конфликт» на фоне общей эмоциональной усталости (выгорания) от этой формы деятельности. Мои коллеги об этом знали.

Я решил сменить сферу деятельности и работать в бизнесе, в том числе в международном. Что, собственно, сейчас и происходит.
— Какие основные причины вашего решения переехать в Германию? Это чисто прагматическое решение — жить в европейской стране и строить там карьеру гораздо комфортней, чем в России? Или были какие-то моменты в российской политике, с которыми вы не хотели ассоциироваться? Или были еще какие-то причины?
— В России продолжить карьеру в бизнесе было бы проще. Но это не решало бы личных задач, о которых я говорил выше.
— Продолжаете ли вы следить за ситуацией в России? Общаетесь ли вы с кем-то из бывших коллег по партии или по парламенту? Говорили, что вы были в хороших отношениях даже с рядом оппозиционеров, например с Дмитрием Гудковым. Общаетесь ли сейчас?
— В моем случае для того, чтобы следить за ситуацией, достаточно просто открыть Facebook или Twitter. Из бывших коллег практически ни с кем не общаюсь, а если и общаюсь, то в режиме поздравления с днем рождения. Да, я в курсе событий, у меня есть мнение и иногда «для друзей» я его высказываю. Редко.
— В этом году наблюдается падение рейтинга «Единой России» и ряд кандидатов от партии предпочитают с ней не ассоциироваться на выборах. Было ли это для вас сюрпризом? Не чувствовали, что к этому идет?
(не стал отвечать)
— Наблюдали ли вы за выборами в Мосгордуму? Как относитесь к недопуску оппозиционеров, разгону протестующих, знаете ли вы про «московское дело»? Что вы обо всем думаете сейчас?
(не стал отвечать)
— Новость о вашем переезде в Германию вызвала в соцсетях оживленную реакцию: чаще всего люди злорадствуют или говорят, что это «типичное поведение» для представителей власти, «пограбить в стране и уехать за границу». Вам понятна эта реакция? Что вы можете ответить?
— На мой взгляд, мир довольно сложно устроен, в нем возможны разные вещи. К примеру, бывшие комсомольцы, которые становятся записными демократами, преступники, которые становятся монахами, оппозиционеры, которые становятся провластными кандидатами, и наоборот. Мы каждый живем свою собственную жизнь и имеем право выбирать.
Мы часто изменяем свое отношение к чему-либо, выбираем другие пути — это абсолютно нормальный процесс. Этот выбор может кому-то нравиться, а кому-то нет. Для политика важно мнение общества; для обывателя, коим я являюсь, это важно в меньшей степени. Я никого не грабил, всегда старался работать добросовестно. И то, что я решил изменить сферу своей деятельности и географию, это мое личное дело.
— В тех же соцсетях вам припоминают причастность к резонансным законам — прежде всего так называемый «закон Димы Яковлева». Говорят, что вы голосовали за него при условии, что впоследствии будет принята ваша поправка, разрешающая иностранное усыновление детей-инвалидов. Однако потом вы ее отозвали и вам якобы не дали ее перевнести. Расскажите подробней про эту историю.
— Да, не хватило тогда ума и смелости. Жаль.
— Также в свое время вы хотели проверить телеканал «Дождь» на зарубежное финансирование — из-за слишком активного освещения протестов. Еще вспоминают о попытках пролоббировать законы, ужесточающие работу СМИ и блогеров. Что вы теперь думаете о своей работе тех лет?
— В ситуации с «Дождем» это была просьба коллег, которые даже не знаю где сейчас работают, и эта ситуация давно разрешена. Про СМИ помню — интересно, что моя поправка про клевету была отклонена, но потом уже другими людьми была все-таки принята идентичная норма, которая и сейчас работает. Про блогеров — не помню, чтобы как-то пытался осложнить их жизнь. Я предлагал создать законодательство в сфере сети интернет, но не запретительного, а описательного характера, чтобы очертить основные понятия и процессы. Предлагал и работал над тем, чтобы сетевое право существовало не только в России, но и в международном пространстве — для меня и сейчас очевидно, что это необходимая вещь, отсутствие которой приводит к глупым неработающим законам и фрагментации интернета. Но не думаю, что кого-то и тогда, и сейчас интересует мое мнение по этому поводу.
В целом, для меня важно не только то, что я сделал, но и то, чего я не сделал,— и это даже важнее.
— В соцсетях пишут: «Депутат ЕР переехал за границу, а иностранный агент все равно я». Что вы на это ответите?
— LOL (аббревиатура из сетевого сленга, расшифровывается как Laugh out loud, очень громкий смех.— “Ъ”).
— Вы выходец из движения «Наши». Общаетесь ли вы с кем-то из бывших товарищей? Со стороны кажется, что многие из них также разочаровались во власти. Василий Якеменко куда-то пропал, Кристина Потупчик переняла оппозиционную риторику и часто критикует партию власти и «перегибы на местах». Вы обсуждали с товарищами из «Наших», к чему все пришло в стране? Вы о таком государстве мечтали в палатках на «Селигере»?
— Я ни с кем особо не общаюсь. Да, мы много о чем мечтали, были молодыми, наивными, здоровыми. Мне кажется, что все куда-то идет, а не пришло, и не только в России, но и в целом мире.
— Главная претензия лично к вам со стороны Suddeutsche Zeitung заключается в том, что движение «Наши» взяло на себя ответственность за хакерские атаки на эстонские правительственные сайты в 2007 году. Считаете ли вы эти претензии обоснованными?
— Я им ответил, что когда был в «Наших», понятия не имел ни о каких атаках. Если они и были, то не имел к ним ни малейшего отношения. Если это было кем-то сделано, то это было лишним.