Изгнанный Путиным из РФ журналист рассказал о том, как Россия стала гангстерским государством

Bот живущий в изгнании в Финляндии бывший журналист петербургского телевидения Дмитрий Запольский написал книгу «Путинбург», которую выпускает британское издательство PVL Consulting Ltd.

Рассказывая о событиях своей жизни, связанных со множеством известных петербургских персонажей 1990-х и нулевых годов, автор показывает, что именно в Петербурге создавалась та система управления, которая существует сейчас в России, а те, кто создавал эту систему, сейчас и управляют страной во главе с Владимиром Путиным.
Правда, далеко не все из них дожили до дней сегодняшних — кто-то был застрелен или отравлен, кто-то сел в тюрьму, а кто-то остался не у дел или сознательно отошел в тень, пишет «Радио Свобода». Книга изобилует массой деталей — от того, по каким схемам, по данным автора, разворовывались деньги в Балтийском морском пароходстве, до состава начинки пельменей, производившихся в Петербурге в 1990-х.
В книге, в которой больше 450 страниц, фигурируют как ныне здравствующие, так и ушедшие уже в мир иной: президент России Владимир Путин, председатель правительства Дмитрий Медведев, вице-премьер Виталий Мутко, лидеры ЛДПР, КПРФ и «Справедливой России» Владимир Жириновский, Геннадий Зюганов и Сергей Миронов, губернаторы Петербурга Анатолий Собчак и Владимир Яковлев, спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко, директор Росгвардии Виктор Золотов, бывший премьер-министр, директор ФСБ и председатель Счетной палаты Сергей Степашин, глава «Роснефти» Игорь Сечин и глава «Газпрома» Алексей Миллер, председатель Госдумы Геннадий Селезнев, председатель правления «Роснано» Анатолий Чубайс, депутат Думы Виталий Милонов, входившие в состав питерского ЗАКСа Юрий Шутов и Виктор Новоселов, глава ОПГ Владимир Кумарин, руководитель охранного предприятия Роман Цепов, создатель «ЧВК Вагнера» и «фабрики троллей» Евгений Пригожин, киллер Костя Могила и многие, многие другие.
Сам автор книги лично знал Владимира Путина во время работы в Петербурге, неоднократно встречался с ним, но в 2011 году после личной просьбы Путина «не мутить воду в стране», вынужден был эмигрировать. В 2015 году Дмитрий Запольский подвергся ряду нападений, которые сопровождались угрозами в его адрес и адрес его семьи. Нападавшие напрямую связывали свои угрозы с оппозиционной деятельностью журналиста. В 2016 году, опасаясь за жизнь семьи, он переехал в Финляндию, где находится по настоящее время.
Как говорит Дмитрий Запольский, его новая книга «Путинбург» о том, как формировалось гангстерское государство в России, о том, что именно Петербург стал родиной этих гангстеров. «Нигде не было подобных групп. То есть гангстерские группы были, конечно, и в Подмосковье еще при перестройке. Мы помним „люберецких“, „солнцевских“. Конечно, они были в Казани, они были в Свердловске. Но эти группы не были ориентированы на спецслужбы. А в Петербурге они были созданы спецслужбами, и созданы именно как противовес классическому воровскому порядку», — говорит журналист.
«Существовало два типа криминала. Советский Союз — это история воровского закона, это история криминала, который в своих руках формировал реальные денежные потоки, мобильные потоки. Не те, которые нужно было пропускать через Госплан, через какие-то системы сдержек и противовесов, которые были при коммунистах в Советском Союзе. Это были наличные деньги. И именно в Петербурге (в Ленинграде) эти наличные деньги были пущены прежде всего на приватизацию в конце 1980-х и в начале 1990-х. В конце 1980-х — на „ползучую“ приватизацию, на кооперативную приватизацию. Потому что кооперативы — это тоже была система приватизации, когда какие-то деньги, которые были у госпредприятий, какие-то ресурсы, товарные запасы можно было через кооперативы с участием директоров, естественно, „красных“ (а они все были „красные“, потому что они были номенклатурой партии), пустить в какое-то быстрое дело, быстро обернуть и получить доход, который можно было использовать уже в политических целях», — рассказывает Запольский.
«В Петербурге возникло именно гангстерское движение в самом начале 1990-х. И огромные ресурсы оказались у гангстеров. Которые сначала были агентами каких-то спецслужб, естественно, в основном КГБ. Но можно говорить сегодня и о том, что Главное разведуправление (ГРУ) тоже „шалило“ в этом направлении и тоже имело агентуру, хотя не имело права вести розыскную и оперативную деятельность внутри страны. Тем не менее, эти ресурсы очень быстро поглотили своих создателей, то есть эти самые спецслужбы. И произошло сращивание. Вот это сращивание, которое оказалось гораздо более мобильным, гораздо более разумным, гораздо более материальным, чем вся остальная страна, оно позволило построить систему власти, при которой можно было управлять городом, всеми его слоями, от студентов до депутатов, от рядовых чиновников до банкиров, промышленников, предпринимателей и бюджетников. И в конце концов, создать такую систему, которая потом оказалась удивительно удобной моделью и уже экспортировалась из Петербурга по остальным провинциям России. Поэтому я утверждаю, что петербургская модель — именно этому и посвящена моя книга — оказалась моделью, которая сложилась, и которая была просто применена к тому, что сейчас называется в России регионами», — продолжает автор.
«Я пишу о Балтийском морском пароходстве, я пишу о Ломоносовском морском порте, я пишу о том, как открылась российско-финская граница, как был взят гангстерами Выборг. И я утверждаю в своей книге, что очень высока вероятность того, что Путин оказался во власти в Петербурге именно потому, что он был очень удобен для группы трейдеров, для гангстеров, которым нужно было иметь „своего“ человека в руководстве городом. Тогда никто не помышлял, конечно, о том, что руководство городом будет перенесено на всю остальную страну. Но Балтийское морское пароходство — это феномен. Потому что именно после взятия БМП, взятия в дальнейшем Выборга, российско-финской границы открылась возможность вывоза цветных металлов, леса, контрабанды. И эти самые группы обогатились до невероятности за счет того, что они просто получили открытое „окно“ в Европу. Петербург с конца 80-х по, наверное, конец 90-х был своеобразной офшорной зоной, „серой“ зоной, через которую уходили фактически все ресурсы, которые можно было свободно продать на Западе. С этих ресурсов, естественно, не платились налоги и пошлины, но дело даже не в этом. Дело в том, что доходы от этого шли в карман, в общак людей, которые смогли в дальнейшем за счет этого общака изменить власть по всей стране», — говорит в интервью «Радио Свобода» Дмитрий Запольский.
«Путин был… оператором этой системы, просто машинистом этой системы в Петербурге. Он научился этому, его подучили, ну, он и сам неплохо это уже к тому времени умел. В силу своих личных психофизических особенностей личности он очень быстро это освоил. А дальше ему показали, доверили поезд, который идет не между пригородными станциями, а уже через страны и континенты. Он просто научился этому. А система, да, возникла при нем. Он смог быть ее оператором и гарантом, что самое важное, человеком, который соблюдает правила. „Смотрящий всея Руси“ — вот его должность. Смотрящий общака, который называется „бюджет Российской Федерации“. Вот, собственно, об этом книга — о том, что, да, Путин просто смотрящий этого огромного общака, в который платится доля со всех ресурсов страны. Буквально это называется „налоги“, но на самом деле это не налоги, это доля. Потому что налоги берутся с дохода, а не с ярлыка, который хан продает князю некоему. Князь покупает у хана ярлык на княжение, на то, чтобы собирать дань и делиться ею с ханом. Сегодня система России, экономическая и политическая — это новая орда, это орда XXI века. Я не говорю, что в России нет социальных лифтов. Есть. Пожалуйста, ты можешь купить ярлык на что угодно, но ты должен доказать, что у тебя есть команда, что у тебя есть ресурсы, что у тебя есть войско, что у тебя есть дружинники, что у тебя есть свой епископ, что у тебя есть почет и уважение народа. Пожалуйста, покупай ярлык и плати в зависимости от того, что у тебя… У тебя золото есть? Золотом плати. Бриллианты есть? Бриллиантами. Есть какие-то люди, которые разводят овец, ну, шерстью будешь платить. Есть лес? Ну, будешь соболями платить. Это система, которая возникла именно в Ленинграде (в Петербурге), и она распространилась на всю Россию», — констатирует журналист.
«Я пишу в своей книге о том, что видел сам. Не о слухах, не о каких-то расхожих представлениях, а только о том, что сам видел. Вот я был через день после выборов, после проигрыша Собчака, у Путина. Я с ним говорил в кабинете, и он мне прямо сказал: „Я уйду“. Я говорю: „Володя, куда?“. Он говорит: „Никуда. Вот никуда. Я не хочу с ним (Яковлевым) работать. Я не могу с ним работать — он противный“. Я говорю: „А как?“. Он говорит: „Мы с ним говорили полчаса назад до тебя, он говорит: “Оставайся. Будешь как бы на своем месте, будешь первым вице-мэром». Я говорю: «Нет, Владимир Анатольевич, я не могу. Это будет выглядеть очень глупо». Вот, собственно говоря, и все. Потом мне Яковлев говорил: «Да, я ему предлагал, потому что он же чудесный совершенно...» Он не говорил мне слово «оператор», говорил, что тот на своем месте, что он понимает, что и откуда.
То есть надо понимать, что у Яковлева не было человека в команде, который мог бы заниматься тем, чем занимался Путин. А что это такое, по сути дела? Это служба безопасности городской администрации. То есть Путин был начальником службы безопасности. Вот это все ерунда насчет внешнеэкономических связей. Да, он их курировал именно потому, что это и есть служба безопасности, это его как бы прямая работа. Он курировал самые тонкие моменты: игорный бизнес, внешний экспорт, закупки, лицензии — то, на чем можно наворовать очень много денег. Это именно курировал Владимир Владимирович Путин как, по сути дела, глава службы безопасности, как человек с опытом силовых структур и информационной работы. Вот почему он был нужен. С опытом вербовки, умения налаживать связи с гангстерами, с жуликами, с промышленниками, что зачастую было синонимом. Вот в чем была его суть. И у Яковлева не было человека на эту должность. Он взял какого-то ОБХССника, который потом наломал дров. А потом еще сложно и очень мучительно он искал замену Путину. Поэтому Путин, конечно, был крайне необходим Яковлеву. То, что у них не было никаких разногласий, — это абсолютно однозначно".
"… Путин, возглавлявший предвыборный штаб Собчака, — это миф. Он никогда не возглавлял предвыборный штаб Анатолия Собчака. Он был одним из его членов и занимался тоже, в общем, проблемами безопасности, информации, но никогда не руководил им. Он занимался именно тем, о чем я рассказываю в книге, — горящими моментами, тушением каких-то информационных пожаров, предотвращением их и оценкой потенциального риска для системы, а не для Анатолия Александровича, для системы. Заметим, что вся хозяйственная команда Собчака ушла к Яковлеву. Единственный, кто ушел в Москву, — это был Алексей Кудрин, потому что Яковлеву, конечно, был совершенно не нужен такой «чубайсовский» человек в своем окружении. Но человек Чубайса — Миша Маневич (председатель КУГИ Петербурга, убит в 1997 году выстрелом снайпера в центре города) — оказался у Яковлева вице-губернатором, хотя он был, конечно, человеком Чубайса от и до".
В свое книге Дмитрий Запольский сравнивает Владимира Путина с гоголевским Акакием Акакиевичем, объясняя это тем, что будучи начальником службы безопасности, он был маленьким, сереньким, невнятным, блеклым. «Вот именно такой человек… Это специальность, профессия — начальник службы безопасности, смотрящий общака. Даже в мире криминальном люди, которые действительно занимают высокое положение, не похожи на то, как их снимают режиссеры „мыльных опер“. То есть это, как правило, действительно безликий человек, потому что его задача — не генерировать идеи, не двигать полки на поле боя. Его задача — выстраивать сдержки, противовесы, смотреть, куда ветер дует, слушать советников, разводить, слушать этих, слушать тех, сталкивать их между собой, смотреть… а потом пытаться стать их судьей, получив за это долю. Ну, нормальная работа такого начальника СБ. Вовсе не публичная фигура».
«А то, что можно нарисовать на нем что угодно… Это как раз удача тех, кто его приметил и вытащил: на нем рисуется все, что хочешь. А рисуют на нем все, что приходит в голову: полеты со стерхами, полоскание с амфорами, все что угодно можно нарисовать. Поездки на лошадках. Чего хочет избиратель? Он хочет стабильности. Смотрим сначала на шахматное поле под названием „российский народ“, „электорат“. Находим 64 клетки, по каждой взвешиваем: что лучше, что хуже. Анализируем. И дальше смотрим, какие ходы. Вот здесь конь ходит так, но это опасно, потому что его может взять пешка. Ходит так — хорошо, он делает шах. Ну, сходим так. Это нормальные шахматы политические. То есть он действительно серенький, он действительно блеклый, он действительно такой, какой есть, каким мы его видим. Но он именно оператор. Нам же неважно, кто машинист поезда или пилот самолета, который может из кабины сказать: „Говорит командир экипажа. Высота 11 тысяч 200 метров. За бортом минус 49 градусов. Желаю вам приятного полета!“ Вот то, что делает Путин».
Говоря о своем вынужденном изгнании, Запольский говорит, что все началось с его предложения создать общественное телевидение. «Имея прямой выход на Медведева, я предложил ему свое видение этого. И это видение было Медведевым одобрено. Как мне передали, это его заинтересовало. Но когда это обсуждалось с Путиным, он сказал, что это недопустимо, что это полное расшатывание всего, что на этом система рухнет. И то, что предлагает Запольский… Ну, не только я, там было пять человек, одного из них уже нет, а других я просто не хочу называть, чтобы не подставлять. Но, когда Путин это увидел, когда он понял, что это действительно может быть воплощено в жизнь, что это достаточно недорого и очень эффективно, он сказал тогда человеку, который был на совещании (мне это передавали): „Ребята, из этой компании этот парень действительно опасный. Он талантливый парень, но он опасный. Он действительно это может сделать“. Он еще добавил, что „он немножко сумасшедший“, не очень цензурно, но это для меня как бы самый главный козырь. И мне абсолютно не обидно, мне абсолютно не жалко. Я бы мог этого не делать. То, что я в изгнании… Ну, да лучше быть в изгнании, чем быть Соловьевым или даже Венедиктовым. Лучше иметь возможность говорить то, что ты думаешь… А мое счастье, что я могу говорить то, что я думаю...»