Каждый девятый россиянин одобрил разгон несогласованных митингов

Многие россияне готовы допустить применение властями силы в отдельных ситуациях, в том числе при разгоне мирных несанкционированных митингов.

Об этом сообщили исследователи фонда «Общественный вердикт» по итогам третьей волны общероссийского опроса, посвященного отношению россиян к пыткам и проводившегося при участии группы старшего научного сотрудника Института социологии РАН Дмитрия Рогозина.
В рамках исследования социологи предлагали респондентам примеры конкретных ситуаций, в которых те должны были представить себя на месте полицейского, тюремщика или сотрудника психиатрической больницы и решить, насколько оправданно или необходимо применение насилия. Кейсы для опроса — реальные случаи из правозащитной практики «Общественного вердикта», по большинству из которых идет или шло официальное разбирательство, рассказала РБК руководитель исследовательских программ фонда Асмик Новикова.
По ряду кейсов доля респондентов, допускающих насилие, выросла на 5–6%, отмечает она. Социологи предполагают, что тенденция связана с «опривычиванием» насилия и его более широким, чем раньше, освещением в СМИ. Привлечение внимания к проблемам насилия имеет побочный эффект, говорят социологи: для аудитории оно становится более обыденным, а значит, приемлемым.
Опрос «Общественного вердикта» проводился в интернете с применением таргетирования в соцсетях (ссылка на анкету предлагалась совершеннолетним пользователям во всех регионах страны, при этом ее не видели те пользователи, которые были подписаны на страницы «Общественного вердикта»).
Третья волна исследования проводилась с 8 по 15 октября; в опросе приняли участие 3292 респондента. Первая волна исследования проводилась в апреле 2017 года. Она включала в себя также телефонный опрос для калибровки и «взвешивания» групп респондентов по демографическим показателям; позднее от него решено было отказаться.

«Опривычивание» насилия

Согласно данным телефонного опроса 2017 года, с тезисом о том, что для властей допустимо «идти на незначительные нарушения закона для раскрытия общественно значимых преступлений», соглашались 41% россиян. Во всех трех волнах онлайн-опроса эта доля гораздо ниже — около 22%. Нельзя утверждать, что интернет-аудитория в целом менее толерантна к насилию, однако ее активная часть — да, пояснила РБК Асмик Новикова.
В октябре 2018 года 43% опрошенных сочли допустимым применение насилия к грабителю, который вырвал сумку из рук пенсионера и попытался убежать от полицейских. 42% опрошенных согласились с необходимостью применить пытки к маньяку, который нападает в парке на детей, а затем скрывает их в неизвестном месте. 69% респондентов оправдывают действия медиков психиатрической больницы, которые в отсутствие санитаров привлекли других пациентов к «нейтрализации» буйного больного, которому нужно было срочно сделать укол.
24% считают допустимыми пытки обвиняемого в групповом убийстве, который берет всю вину на себя, чтобы скрыть подельников и избежать более тяжкого обвинения за преступление в составе организованной группы. 11% сочли оправданными побои заключенного, который отказывается выходить на работу.
В своих комментариях многие опрошенные отмечали, что в отношении заключенных «допустимо применять насилие, потому что они не в санатории». «Часто встречается мнение, что наказание заключенного — это не просто лишение свободы, но и унижение как норма общения, насилие, какие-то лишения и бесчеловечные условия содержания. Отсутствие понимания, что собой представляет в современном мире лишение свободы, — это, конечно, довольно грустное наблюдение», — говорит Новикова.
Еще одна идея, которую не разделяют многие респонденты, — что сотрудник правоохранительных органов должен владеть своими эмоциями и не срывать гнев на задержанном или заключенном, отмечает социолог.
​В 2018 году социологи добавили к опросу новый кейс — о применении силы к участникам несогласованного митинга, которые не устраивают беспорядков, но отказываются расходиться. Всего с необходимостью задействовать силовые методы согласились 12% респондентов. Однако среди тех, кто положительно ответил на вопрос о допустимости «незначительных нарушений закона» со стороны властей в целом, эта доля составила 25%.
​По кейсам с заключенным и грабителем доля респондентов, допускающих насилие, выросла на 5–6%, отметила Новикова. «Я это связываю с опривычиванием насилия. Оно стало обыденным как тема — взять, например, случай в ярославской колонии. Тема обсуждается, она в повестке, и это дает в том числе и такой результат. Освещение необязательно дает рост неприятия, оно приводит и к усвоению этой практики, пониманию, что это есть в нашей реальности, мы так живем, поэтому в каких-то ситуациях это допустимо», — говорит социолог «Общественного вердикта».

Насилие оправдывают молодые и пострадавшие

Большинство россиян выступают против применения насилия, но немалая часть допускают его применение в отдельных случаях, отмечает руководитель отдела прикладных социологических исследований Левада-центра Денис Волков. «Значительная часть россиян считают, что в отдельных случаях применять насилие можно. Они готовы оправдывать то насилие, которое существует, закрывать на него глаза, думая, что это про других, не про меня», — отметил он. Социолог также добавил, что в целом россияне не очень информированы о распространенности насилия и не очень заинтересованы в такой информации.
Люди с высшим образованием и действующим загранпаспортом несколько чаще демонстрируют неприятие «незначительных нарушений закона» со стороны властей, чем люди без высшего образования и загранпаспорта, следует из данных опроса.
Еще один фактор, устойчиво коррелирующий с отношением человека к насилию, — собственный опыт насилия со стороны властей: при прочих равных такие респонденты реже высказывались за допустимость применения силы.
Чаще всего о том, что к ним применяли насилие полицейские, заявляли молодые мужчины (27% ответивших положительно на соответствующий вопрос — мужчины в возрасте 18–34 лет, еще 38% — в возрасте 35–55 лет). При этом уровень толерантности к насилию самый высокий среди мужчин моложе 35 лет: так, к этой демографической категории относятся 40% согласившихся с допустимостью применения силы для раскрытия преступлений.