США включают максимально жесткий санкционный режим

Конгрессмены, без конца критиковавшие министра финансов Стивена Мнучина (и заодно его начальника, Дональда Трампа) за откровенно «плюшевый» кремлевский список и нежелание делать русским чиновникам и бизнесменам больно, могут быть довольны: апрельское пополнение «черного списка» оказалось максимально жестким с момента начала санкционной политики США.

Действовавший до сих пор в экономической сфере санкционный режим с годами «устоялся»: в «черном списке» люди, компании и банки, которых США считают близкими к президенту Владимиру Путину и так или иначе «политически токсичными», под секторальными санкциями (нельзя занимать и размещать акции за рубежом) — госбанки и госкомпании. Еще есть санкции технологические, бьющие по добыче на шельфе. Со всей этой суммой ограничений постепенно научились жить.
В январе Минфин США, в соответствии с требованиями принятого в прошлом году санкционного закона CАATSA, опубликовал так называемый «кремлевский список». В части крупного бизнеса был применен до изумления простой подход: была перепечатана российская часть глобального списка миллиардеров журнала Forbes (без ряда напрашивавшихся исключений). Выглядело это намеренной профанацией, адресованной навязавшим Трампу санкционный закон оппонентам.

Генератор случайных олигархов

Спустя пару месяцев «безобидная профанация» обернулась масштабной карательной акцией. Впервые в «черном списке» оказались «старые» олигархи, заложившие основы своего состояния в 1990-е годы, задолго до прихода к власти нынешнего президента. В SDN List, попадание в который означает заморозку всех активов и запрет транзакций в США, включены Олег Дерипаска, Виктор Вексельберг, Сулейман Керимов, глава «Сургутнефтегаза» Владимир Богданов, давний партнер Алишера Усманова, а ныне депутат Госдумы Андрей Скоч.
Пугающе выглядит не только сам этот внушительный список, сколько довольно неожиданные комментарии к нему и своеобразная логика, или, если посмотреть с другой стороны — ее отсутствие. Некоторые мотивировки выглядят нарочито «взятыми с потолка»: чтобы остальные фигуранты «кремлевского списка» понимали, что в следующий раз при жеребьевке могут вытянуть шар с их фамилиями.
Олега Дерипаску в санкционном списке многие ждали: в последние месяцы он стал значимым персонажем внутриполитической американской повестки благодаря одиозной фигуре Пола Манафорта. Однако в разъяснениях Минфина упоминаний об этом нет. Зато в вину ему вменяется чеканная фраза из интервью Financial Times более чем десятилетней давности — «Я не отделяю себя от государства» (соседи Дерипаски по списку Forbes, видимо, государству себя всячески противопоставляли?), наличие дипломатического паспорта, а также то, что бизнесмен был фигурантом неких расследований. Также в заявлении есть отсылка к недавнему расследованию ФБК Алексея Навального («есть утверждения, что Дерипаска коррумпировал правительственного чиновника»).
Единственный персональный упрек в адрес владельца «Реновы» Виктора Вексельберга (кроме часто упоминаемого в заявлении факта наличия бизнес-интересов в российской энергетике) — уголовное дело о взяточничестве в Коми. История, из-за которой партнер Вексельберга Евгений Ольховик до сих пор находится под домашним арестом. То есть в логике сторонних наблюдателей — скорее пример давления, под которым живут в России частные компании, чем коррупционных связей крупного бизнеса с высшей властью. Используя этот же подход, в «черный список» можно было бы включить, например, Алексея Улюкаева — ведь его не просто подозревают в коррупционном преступлении в России, его вина здесь считается доказанной.
Андрею Скочу (активы ему не принадлежат, их собственником значится отец депутата Владимир Скоч), помимо депутатского статуса, место в «черном списке» принесли слухи о связях с преступным миром. Этим слухам больше двадцати лет, и главное — совершенно не ясно, как эта тема связана с обвинениями в адрес России, из-за которых вводятся санкции.
Абзац, посвященный Сулейману Керимову, повествует о его французской эпопее — задержании, подозрениях в неуплате налогов и ввозе во Францию крупных денежных сумм (связь с общими упреками в адрес России, опять же, совершенно не просматривается). Как и депутат Скоч, сенатор Керимов не является собственником активов в России: пакет акций крупнейшей золотодобывающей компании страны «Полюс» принадлежит его сыну Саиду. В сообщении Минфина нет упоминаний «Полюса» (как и компаний Усманова и его партнеров).
Владелец NPV Engineering, «Газпром бурения» и других активов Игорь Ротенберг присоединился в «черном списке» к своему отцу Аркадию, дяде Борису и двоюродному брату Роману, а вот член правления и миноритарный акционер «СИБУРа» Кирилл Шамалов — первый представитель своей семьи в SDN List. Его отец, совладелец банка «Россия» и кооператива «Озеро» Николай Шамалов есть только в европейском санкционном списке. Кириллу Шамалову американские власти припомнили сделку с фигурантом «черного списка» Геннадием Тимченко, кредит на которую выдал Газпромбанк, находящийся под секторальными санкциями.
Про главу «Сургутнефтегаза» Владимира Богданова сказано лишь, что его компания давно находится под секторальными санкциями. Руководители госкомпаний и банков — Алексей Миллер («Газпром» ), Андрей Костин (ВТБ ), Андрей Акимов (Газпромбанк) включены в черный список с одинаковыми короткими формулировками — как высокопоставленные российские чиновники.

Черный котировальный список

Ключевое отличие от предыдущих санкционных раундов — присутствие в списке публичных компаний. Для «Газпром бурения» или «Ладога менеджмента» включение в SDN List вряд ли так уж существенно — и раньше эти компании вряд ли задумывались об офисе в Нью-Йорке или кредитной линии Morgan Stanley. Для «Базового элемента» Олега Дерипаски и «Реновы» Виктора Вексельберга это уже серьезные неприятности. Для группы «ГАЗ» — большая проблема, так как структурирование сделки с германской VW Group теперь выглядит почти непосильной задачей. Но все это мелочи по сравнению с последствиями, которые могут возникнуть для «РусАла» и En+ Group с их иностранным листингом.
«РусАл», акции которого торгуются в Гонконге и Москве, ограничился коротким комментарием: компания проинформирована о включении в санкционный лист, сожалеет о таком развитии событий и «анализирует ситуацию с юридическими консультантами». En+, чье IPO на LSE прошлой осенью стало крупнейшим российским IPO за пять лет, пока не дала даже такого комментария. По итогам торгов на «Московской бирже» акции «РусАла» потеряли 9,3%, GDR En+ — сразу 20,6%. Торги на бирже Гонконга к моменту объявления о санкциях были уже закрыты.
Разъяснений от регуляторов о дальнейшей судьбе листинга «РусАла» и En+ нет, запрос «Интерфакса» в LSE остался без ответа.
В разъяснениях Минфина США о листинге (или делистинге) санкционированных компаний ничего не говорится. При этом там сказано, что у контрагентов компаний Дерипаски и Вексельберга есть два месяца (до 5 июня 2018 года), чтобы завершить или отменить ранее заключенные с ними сделки. Это касается агрохолдинга «Кубань», En+, «Базового элемента», «Евросибэнерго», группы «ГАЗ», «Реновы», «РусАла», «Русских машин» и других компаний, где Дерипаска и Вексельберг владеют 50% и более. Запрет касается импорта продукции, услуг и технологий в США.
Сделки, необходимые для передачи прав на акции и долговые обязательства «РусАла», группы «ГАЗ» и En+, должны быть закрыты до 7 мая.
Дерипаска сейчас контролирует 48,13% «РусАла» и около 66% En+. Как планируется, доля в «РусАле» вырастет до 56,88% после конвертации 8,75% акций «РусАла», принадлежащих Glencore, в GDR En+. Sual Partners Вексельберга владеет 26,5% «РусАла» после выкупа доли «Онэксима» Михаила Прохорова (владельца клуба НБА Brooklyn Nets санкционный меч пока миновал) в феврале. Перспективы закрытия сделки по конвертации доли Glencore теперь выглядят туманными. Представитель трейдера в пятницу не стал комментировать дальнейшую судьбу транзакции.
Из-за санкций индексный провайдер MSCI, скорее всего, не станет включать акции «РусАла» в индекс MSCI Russia, даже если они подойдут по всем критериям, считает аналитик «БКС Глобал Маркетс» Олег Петропавловский.
У «РусАла», помимо акций, есть и публичные долговые инструменты — несколько выпусков евробондов. Российским компаниям уже приходилось сталкиваться с проблемами в проведении расчетов по сделкам с евробондами из-за санкций: международные системы Euroclear и Clearstream временно приостанавливали расчеты по еврооблигациям Alliance Oil, после того, как аффилированные с ней «Независимая нефтегазовая компания» и «ННК-Приморскнефтепродукт» летом прошлого года попали в санкционный список Минфина США, напоминают в своем обзоре аналитики Sberbank CIB.
Однако вскоре OFAC разъяснила, что Euroclear может проводить расчеты по сделкам с этими долговыми бумагами, а граждане США могут быть их владельцами, торговать ими и предоставлять финансовые услуги с этим инструментом. Формально у «РусАла» ситуация идентичная Alliance Oil: эмитентом евробондов выступает SPV-компания, не включенная напрямую в санкционный список (Rusal Capital D.A.C.).
Пока дешевеют акции «РусАла», дорожает его продукт — алюминий: рынок опасается, что санкции нарушат нормальные поставки металла на мировой рынок.
В ходе торгов в пятницу на LME цены на фьючерсы поднимались на 2,4%, затем рост ограничился 1%, контракты торговались на уровне $2009 за тонну. До объявления о санкциях цены на металл снижались из-за введения США пошлин на импорт алюминия. Сама London Metal Exchange, между тем, заявила, что пока не будет запрещать торги металлом, произведенным «РусАлом». Каждый из «стейхолдеров биржи должен сам решать, устраивает ли использование товаров отдельных производителей, учитывая юридические и регуляторные факторы», заявила LME. Между тем, ряд трейдеров, как пишет FT, высказывали озабоченность, что теперь они не смогут торговать произведенным «РусАлом» металлом. На российскую компанию приходится около 7% его мирового производства.

Плохо и еще хуже

Правовые последствия включения в Specially Designated Nationals List сформулированы в указах президента США №13661 и №13662, которые были изданы еще Бараком Обамой в связи с ситуацией на Украине, напоминает партнер адвокатского бюро КИАП Антон Самохвалов. В соответствии с этими документами замораживаются все активы, принадлежащие фигурантам «черного списка», включая денежные средства, а также вводится запрет на любые сделки с подсанкционными лицами.
Чтобы опротестовать включение в санкционный перечень, нужно обратиться в суд в США, но шансов на успех нет, уверены юристы. «Это невозможно. Непонятно даже, что оспаривать, так как оно не мотивировано», — отмечает партнер санкт-петербургского офиса международной юридической фирмы Dentons Артем Жаворонков. Опротестовать замораживание какого-то актива или иную конкретную меру просто невозможно, добавляет Антон Самохвалов.
Исключения из санкционного режима допускаются по специальному разрешению управления по контролю за иностранными активами (OFAC) Минфина США. Оно может выдавать индивидуальные лицензии на совершение конкретных действий с лицом, подпавшим под санкции, говорит Антон Самохвалов, а также выпускать генеральные лицензии, разрешающие определенные действия в отношении какой-то группы лиц. Например, генеральная лицензия №12 временно, до 5 июня 2018 года, разрешает это 12 компаниям Дерипаски и Вексельберга, чтобы свернуть операции. Еще есть механизм персонального снятия санкций президентом США в соответствии со статьей 222 закона «О противодействии противникам США посредством санкций» (Countering America's Adversaries Through Sanctions Act, CAATSA), добавляет Юрий Сидоренко, советник французской юридической фирмы KAMS, адвокат коллегии адвокатов «Нарышкин и партнеры».
Санкционные требования обязательны для граждан США и лиц, постоянно проживающих в этой стране, американских компаний, а также юридических лиц, подпадающих под юрисдикцию США (например, имеющих там активы или размещающих ценные бумаги на американских биржах), говорит Антон Самохвалов. Опрошенные «Интерфаксом» юристы также считают весьма вероятным, что в ближайшей перспективе многие европейские и азиатские компании, ведущие бизнес в США, начнут процедуру расторжения договоров с российскими контрагентами, попавшими в SDN List. «Европейские компании начнут сейчас оценивать пользу и риски продолжения сотрудничества с подсанкционными российскими контрагентами, и, думаю, в значительном числе случаев решат его свернуть», — говорит Артем Жаворонков. При этом, по его словам, они будут искать возможности сделать это так, чтобы договор не был нарушен.
Но не исключены и ситуации, когда будет происходить односторонний отказ от договоров. В этом случае российские компании теоретически могут идти в суды с исками о взыскании убытков или понуждении контрагента исполнить контракт. Но основания для таких обращений в любом случае будут шаткими, отмечают юристы. «Обжаловать отказы можно будет, только если явно перетрусили, и сделки запрещенными не стали», — говорит управляющий партнер одной из ведущих российских коллегий адвокатов.
Однако перспективы этих процессов зависят от применимого права — правовых норм того или иного государства, которые партнеры выбрали для регулирования своих отношений. «Если оно российское, которое американских санкций не признает, то тут успех реален. Если же договорные отношения регулируются другим правом, то шансов гораздо меньше, можно сказать, что нет вообще», — говорит партнер Dentons. В США, по словам Антона Самохвалова, суд такой иск, скорее всего, не удовлетворит. В других юрисдикциях, отмечает он, многое будет зависеть от того, будут ли признаны санкции форс-мажором.
Но даже если убытки будут взысканы, то встанет вопрос принудительного исполнения соответствующего решения суда или арбитража. «Сделать это получится только в России», — подчеркивает Артем Жаворонков. Если у компании, которая разорвала договор с российским контрагентом, есть имущество в РФ, то можно обратить взыскание на него, в том числе на долю в капитале российских дочерних компаний, говорит Антон Самохвалов.
Однако потери от разрыва контрактов — это мелкая проблема по сравнению с «фактором доллара». Значительно более тяжелые последствия у попавших в SDN List российских компаний возникают из-за того, что они не смогут пользоваться для расчетов американской валютой. «Как только их средства поступят на корсчета в американских банках, они будут заморожены. Фактически они могут оказаться в ситуации дефолта по своим обязательствам, номинированных в долларах США», — говорит Артем Жаворонков.
Эффективных инструментов правовой защиты в создавшейся ситуации у российских подсанкционных компаний практически нет, резюмируют юристы. «Сейчас каждый себя спасает сам через апелляцию к судам или лоббистам в других странах, а большинство обращаются к нашему государству с призывом компенсировать их расходы. Это самый обычный и простой для всех способ. Ничего не надо нового придумывать, а лишь использовать прежние каналы коммуникаций», — говорит партнер влиятельной российской юридической фирмы.
Помощь власти обещают: компании, подпавшие под санкции, получат «еще больше» поддержки от государства, заявил в пятницу глава Минпромторга Денис Мантуров.
Зеркальные санкционные меры со стороны РФ возможны, считают юристы. «Пока на российские дочки иностранных компаний никаких ответных мер не налагали. Думаю, что об этом все знают и имеют в виду, но боятся начинать. Хотя, если так и дальше пойдет, это крайне возможный вариант развития событий», — считает один из собеседников «Интерфакса». Дальше так пойти может. «Давление нарастает, и это только начало», — говорит другой юрист.