Духовник Путина на совете по культуре поддержал советскую цензуру

Президент в ходе дискуссий о единой культурной политике государства растерялся: «Так что нам делать-то?!»

Члены президентского совета поддержали право государства проводить единую политику в области культуры и, как выяснилось, не имеют ничего против возрождения цензуры в ее советском варианте. Само заседание совета с самого начала вылилось в завуалированную, но достаточно жесткую критику культурного министра Владимира Мединского. Хотя его имени всуе никто не произносил, конфликт между Минкультом и подведомственными организациями, по всей видимости, достиг таких масштабов, что его решили вынести на уровень президента.

На заседание президентского совета по культуре пригласили весьма разношерстную публику, включая директора Эрмитажа Михаила Пиотровского, пианиста Дениса Мацуева, председателя союза театральных деятелей Анатолия Калягина, руководителя Вагановского балетного училища Николая Цискаридзе, кинорежиссеров Никиту Михалкова и Карена Шахназарова, певицу Валерию, модельера Валентина Юдашкина и других.
Пожалуй, впервые за одном столом с президентом оказались защитники архитектурного наследия — координатор «Архнадзора» Константин Михайлов и председатель Всероссийского общества охраны памятников Галина Маланичева.
Основной темой заседаний было заявлено подведение итогов Года литературы, проходившего в России в 2015 году. Однако очень быстро участники обнаружили другую, более актуальную тему, связанную с государственной политикой в области культуры.
Как выяснилось, Минкульт за год не смог завершить работу над стратегией реализации культурной политики, причем документ пришлось трижды переделывать. Наибольшие дебаты вызвало положение о создании нового органа, которому министерство должно было передать часть своих полномочий, а вместе с ними и денег.
— Ключевая причина пробуксовки, — сообщил советник Путина Владимир Толстой, — это нежелание ведомств отказаться от эгоизма и уступить часть своих функций и полномочий другим организациям, в том числе общественным. Когда надо что-то вместе сделать для блага общества, мы не можем переступить через собственные интересы.
По мнению Толстого, работа над стратегией должна быть возвращена в администрацию президента, которая до этого успешно занималась разработкой основ культурной политики и обеспечила их принятие в декабре 2014 года. Кроме того, он предложил уточнить полномочия правительства в области культуры: сейчас в законе написано, что кабмин «оказывает поддержку культуре», а правильнее было бы записать, что он «проводит единую политику в области культуры».
Путину оба предложения в целом понравились, но он подчеркнул, что на этот счет должно быть принято консолидированное решение: «Если вы все согласны с тем, что должна быть какая-то общая единая культурная политика и если за этим не возникнет никаких фобий по поводу идеологизации культуры, то я за.
А если начнут говорить, что вот государство сейчас начнет что-то продавливать, то лучше не надо, лучше этого не трогать».
Сидящие за столом деятели культуры оказались совсем не против не только единой культурной политики, но и вмешательства государства в свободу творчества.
Кинорежиссер Карен Шахназаров вспоминал Советский Союз и то, как царившая там цензура запретила ему снимать фильм про антираковую сыворотку, которая одним больным помогала, а другим нет.
Цензор тогда пояснил, что такая лента может спровоцировать популярность всевозможных шарлатанов и знахарей. «И это правильно, я согласился с его доводами и отказался от съемки. Есть вещи, которые нельзя делать, и государство в этом плане имеет право вмешиваться в творчество. Однако это вопрос тонкий и сложный и решаться все должно индивидуально. Превратиться в закрытое общество, где ничего нельзя — это тоже неправильный путь», — оговорился Шахназаров.
Защитником советской цензуры неожиданно стал Тихон Шевкунов, считающийся духовником Путина. На совете он присутствовал не только как «батюшка» (так, без особых «регалий», называл епископа Егорьевского, архиерея и викария сам ВВП), но и как автор книги «Несвятые святые и другие рассказы», три года назад выигравшей национальную премию «Проза года».
По словам Тихона, абсурдна сама постановка вопроса: должно ли государство поддерживать свою собственную политику в области культуры? Конечно, должно. Батюшка попросил участников совета припомнить, какие выдающиеся киноленты или литературные произведения были загублены советской цензурой и не дошли до граждан. «Я лично не могу ничего вспоминать, — признался он, — Параджанова показывали, Тарковского тоже. В литературе да, такие вещи есть. Но их опять-таки немного. Навскидку на память приходят только „Архипелаг ГУЛАГ“ и „Москва -Петушки“.
Писатель Александр Архангельский признался, что боится единой культурной политики (читай — цензуры) только в двух случаях: если это будет „охранительство“ или безудержный „прогрессизм“. „Охранительство останавливает движение, а прогрессизм заносит неизвестно куда“, — пояснил он.
— Так что нам делать-то? — запутался Путин.
— Работать над стратегией без иделогических захлестов, собрать разных людей с принципиально разными взглядами.
Но эта мысль не понравилась уже Никите Михалкову. „Когда над документом работают люди с несовместимыми взглядами, получается документ, несовместимый с жизнью“, — авторитетно изрек кинорежиссер. Однако дальнейший спор о цензуре продолжать не стал, попросив президента рассмотреть вопрос о возобновлении бесплатного обслуживания в хороших поликлиниках престарелых членов союза кинематографистов. „Пять тысяч за укол они не могут платить“, — уговаривал он ВВП.
Помимо цензуры и уколов, совет рассмотрел еще несколько актуальных вопросов из жизни российской культуры. И все они, наверняка, были мало приятны господину Мединскому.
Так, Галина Маланичева и координатор «Архнадзора» Константин Михайлов обрисовали удручающую ситуацию с памятниками истории и культуры. Каждый год Россия теряет 10-15 объектов культурного наследия, поставленных на федеральный учет, а утраты исторической застройки исчисляются сотнями, а то и тысячами.
За последние три года положение ничуть не улучшалось, а скорее ухудшилось. В частности, появилась тенденция сокращения ранее утвержденных охранных зон. Например, в Казани безо всяких оснований были отменены охранные зоны сразу 80 памятников. И теперь на этих участках можно строить, что чиновникам угодно.
В свою очередь Константин Михайлов посоветовал Путину обратить внимание на то, что творится под стенами Кремля, на месте, где сам президент поручил разбить парк Зарядье. „Посмотрите, в какие архитектурные идеи выливается ваш почин. На Варварке за сносом двух уцелевших зданий будет строится огромный гостиничный комплекс со стеклобетонной надстройкой, возвышающейся над Китайгородской стеной. Есть отчет ЮНЕСКО, они резко против“.
Не доглядел Мединский и за строительством музейного комплекса рядом с Соловецким монастырем. По словам Михайлова, почти трехэтажная современная постройка безнадежно испортит видовую панораму памятника. ЮНЕСКО уже выразило свой протест, однако строительство продолжается. Под грозным взглядом Путина глава Минкульта пообещал, что высота комплекса будет понижена до 1,5 этажей.
Наконец, еще пару шпилек в Мединского выпустил глава союза театральных деятелей Александр Калягин. Он в пух и прах раскритиковал политику Минкульта, направленную на слияние в один котел разноплановых учреждений культуры, таких как молодежный театр, оперный театр, любительская труппа, ДК и библиотека, что сейчас повсеместно происходит в регионах: „Никто ничего не выиграл, все только проиграли“.
По мнению Калягина, звание деятелей культуры в России присуждается крайне медленно и по очень забюрократизированной процедуре (например, в Новосибирской области из сотрудников 36 театров только двое за последние 5 лет были удостоены этого звания), тогда как увольнения директоров театров проходят быстро и сгоряча, безо всякого обсуждения с профессиональным сообществом.
Красноречивый пример — увольнение директора молодежного театра Алтая Татьяны Козициной. Когда женщина отказалась подать заявление об уходе по собственному желанию, на нее завели уголовное дело по надуманной статье. И, хотя прокурор потом извинился за отсутствие состава преступления, на работе ее уже не восстановили.
Казалось бы такой вопиющий произвол должен был заинтересовать не только Владимира Мединского, но и самого Владимира Путина. Но он к бедам провинциального алтайского театра почему-то остался равнодушен. Зато президента заинтересовала судьба библиотеки украинской литературы и ее директора, содержащегося под домашним арестом по обвинению в распространении экстремистских материалов (произведений украинского националиста Дмитрия Корчинского).
ВВП подчеркнул, что библиотека должна быть сохранена, несмотря на обострение российско-украинских отношений, и распорядился узнать по поводу ее директора: „Сейчас просто понятия не имею, о чем там речь“. По мнению Путина, культура в принципе должна быть вне политики, но этот принцип, к сожалению, срабатывает далеко не всегда. „Как только начинаются попытки использовать культуру в интересах политики (например, на той же Украине), то она как минимум утрачивает свое качество быть мостом между народами“, — подчеркнул президент.