Солдат раздора

Убийство 12 января солдатом-срочником Валерием Пермяковым из состава российского контингента 102-й военной базы МО РФ, дислоцированной в Гюмри, армянской семьи в составе семи человек, включая двух малолетних детей, которых он зарезал штык-ножом от автомата, всколыхнуло всю Армению, отозвавшись легким информационным послевкусием в масс-медиа России.

По всей Армении прошли массовые манифестации протеста по факту этого жестокого и, я не побоюсь этого слова, – зверского кровавого преступления, оставившие полностью равнодушным президента этой страны, но спровоцировавшие в воскресенье, 18 декабря, разговор между Владимиром Путиным и Сержем Саргсяном, который состоялся, как известно, по инициативе именно российской стороны, и последовавшие за ним несколько громких заявлений высокопоставленных чиновников двух стран. Безусловно, «дело Пермякова» стало первым инцидентом, серьезно омрачившим российско-армянские отношения после вступления Армении с 1 января этого года в Таможенный союз и Евразийский экономический союз, и стало своего рода проверкой на прочность принципиально нового уровня и качества сотрудничества между двумя странами.

В любой армии мира существует негласный закон, – «мы гражданских не трогаем», а поэтому преступление, совершенное военнослужащим в отношении мирного населения, тем более с применением боевого оружия и особенно в мирное время, всегда считается чем-то из ряда вон выходящим. Вместе с тем мы должны понимать, что преступления совершают люди, и роль так называемого «человеческого фактора» в совершении любого криминального деяния никто никогда не отрицал.

Армия состоит из людей, и пока в армии служат люди, они при определенном стечении обстоятельств будут совершать преступления. Если посмотреть официальную статистику Главной военной прокуратуры России, легко убедиться, что совершение офицерами, контрактниками и солдатами срочной службы криминальных деяний общеуголовной направленности – пьяных ДТП, грабежей и убийств – являются единичными, но периодически повторяющимися случаями, от совершения которых не спасает ни военная форма, ни воинская присяга. Именно поэтому в структуре вооруженных сил всех стран мира существует военная полиция, военная прокуратура и военные суды.

Убийство военнослужащим гражданина другой страны, совершенное на территории иностранного государства, это всегда преступление особого рода, вызывающее международный резонанс или даже скандал. Особенно, если убийство массовое и истреблена вся семья от мала до велика. Тем более что все убитые являлись гражданами Армении — страны-союзницы и торгового партнера-реципиента России, полностью зависящего от средств и ресурсов из нашей страны, за долгие годы привыкшей к роли престарелой приживалки при барском доме, которой зачастую позволяется больше, чем другим домочадцам. Оттого и реакция на это преступление оказалась какой-то странной, болезненно-капризной, как это часто бывает у престарелых людей, отягощенных многочисленными хроническими заболеваниями и осознанием собственной никчемности и ненужности. На фоне вполне естественного для такого трагического случая чувства гнева, боли, скорби, шока, слияние которых воедино вызвало бурную митинговую стихию, стало причиной блокирования жителями Армении периметра 102-й военной базы МО РФ в Гюмри и привело к столкновениям митингующих с полицией с пострадавшими с обеих сторон, вдруг начали раздаваться вполне осмысленные по тону и провокационные по содержанию антироссийские лозунги с целью проверить на прочность наше государство и его способность неуклонно следовать им же провозглашенным правовым принципам.

Не следует забывать, что одновременно с этим кровавым преступлением в мире произошли еще более резонансные и более кровавые преступления, на фоне которых трагедия в Гюмри уже не казалась ужасной и привлекающей внимание российского обывателя. Конечно же, речь идет о той информационной шумихе, которая развернулась вокруг нападения на редакцию журнала карикатур «Charlie Hebdo» в Париже и сопутствующих ему иных криминальных деяний (я имею в виду убийства французских полицейских и евреев в кошерном магазине в Париже). Масла в огонь подлили сообщения о якобы состоявшейся казни якобы двух агентов ФСБ России в Сирии, которые в конечном итоге оказались пропагандистским фейком. Кроме того, не стоит забывать, что 14 января в России традиционно и всенародно отмечается только наш «Старый Новый год», 18 января – Крещение Господне. Так что на фоне всех этих событий, информационных «уток» и праздников «дело Пермякова» вообще могло не привлечь к себе внимания широкой читающей общественности, если бы не громкие заявления пресс-секретаря российского президента Дмитрия Пескова о состоявшемся телефонном разговоре Владимира Путина и Сержа Саргсяна 18 января и последовавшего вслед за ним 20 января заявления главы СКР Александра Бастрыкина о том, что расследование преступления будет производиться исключительно на территории Армении.

Армянское лобби в российских электронных масс-медиа на протяжении всей предыдущей недели пыталось не просто донести до сведения российских читателей информацию о массовом убийстве в Гюмри, но и повлиять на позицию руководства нашей страны, стремясь заставить его выполнить требования, нарушающие суверенитет страны и российские законы. Естественно, ни Владимир Путин, ни кто-либо еще из его ближайшего окружения на провокации не повелись, отчего тон требований армянской стороны стал постепенно смягчаться – от истерического до заискивающего.

В течение прошедшей недели накал страстей снижался приблизительно так, что прекрасно видно по контексту заголовков материалов. 15 января заголовки были такими: «Пермяков должен быть выдан Армении», 16 января они звучали так: «Генеральная прокуратура Армении обратилась в Генеральную прокуратуру России с требованием выдать Пермякова», 17 января электронные ресурсы писали: «Вопрос о выдаче Пермякова будет решаться на политическом уровне», наконец, 18 января пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков распространил сообщение о том, что состоялся телефонный разговор между Владимиром Путиным и Сержем Саргсяном, во время которого российский президент еще раз выразил свои соболезнования и выразил надежду, что предварительное расследование преступления в Гюмри завершится в кратчайшие сроки, но при этом убийца в руки армянской юстиции выдан не будет.

В этой ситуации образцово-показательной является реакция нашего президента, который, подобно первоклассному актеру, выдержал в течение недели как говорится «паузу Станиславского», после чего в воскресенье, 18 января, сказал свое веское и окончательное слово, – Пермяков будет судим по законам России и будет отбывать наказание также в России. Твердостью и многозначностью своего молчания он всем дал понять, что никому ни в России, ни в Армении, ни где-либо еще в мире не поколебать его решения, основанного на точном соблюдении Конституции России и российских законов. С самого начала было непонятно, с какого перепуга в Армении кому-то пришло в голову, что требование о выдаче Пермякова будет выполнено.

Главным и единственным препятствием для этого является тот общеизвестный юридический факт, что российская конституция прямо запрещает выдачу граждан России в другие страны на суд и расправу за совершенные уголовные преступления. 102-я военная база МО РФ по отношению к Армении обладает правом экстерриториальности и считается территорией России. Пермяков находится на ее территории, а это означает, что он находится на территории России, и поэтому быть выданным властям Армении он не может в принципе. Двух мнений на этот счет существовать не может. А это значит, что ни командир базы, ни министр обороны, ни генеральный прокурор, ни даже президент страны не вправе изменить, а тем более отменить действие конституционной нормы, иначе первых трех будет ждать увольнение со службы с «волчьим билетом», а последнего – импичмент. Владимир Путин, будучи по образованию юристом, по воспитанию – чекистом, а по должности – гарантом конституции, прекрасно понимает, что малейшее отступление от буквы Основного Закона станет фатальным и лично для него, и для страны в целом. По факту это означало бы, что страна-сателлит может управлять своим доминионом, а так никогда не бывает, и всем армянам, вышедшим на митинги с требованием выдать на суд и расправу Пермякова, надо понимать это.

На этом фоне меня поразило стремление некоторых армянских юристов апеллировать к нормам статей 4 и 5 российско-армянского межправительственного соглашения о статусе 102-й военной базы МО РФ в Гюмри. Дескать, преступления, совершенные российскими военнослужащими за пределами военной базы, подлежат юрисдикции Армении. Да, но это норма действует только в том случае, если их поймали власти Армении на своей территории. Территория базы – это не Армения, по крайней мере, с формально-правовой точки зрения норм соответствующего межправительственного соглашения, а поэтому оттуда, как некогда с «вольного Дона», «выдачи нет». Пермякова же, как известно, задержали и доставили на базу не армянские правоохранители, а российские пограничники, несущие охрану армяно-турецкой границы в Ширазской области этой страны, которые в полном соответствии с положениями российского законодательства об охране государственной границы и ведомственными нормативными актами передали убийцу «по инстанции» его военному командованию, чтобы оно передало его в руки военной прокуратуры. Если бы Пермякова обезвредили сотрудники армянских правоохранительных органов, то у армянской стороны появился бы шанс произвести предварительное расследование и суд согласно нормам собственного национального законодательства и в полной мере удовлетворить свойственное своей этнопсихологии чувство кровной мести или «взреж».

При этом меня крайне удивляет тот факт, что никто из армянских правоведов даже не подумал о существовании в России более высоких по своей юридической силе, в сравнении с договорными положениями, конституционных норм. Действительно, ч. 4 ст. 15 Конституции РФ признает приоритет норм международных договоров над нормами национального законодательства, но это касается только международных договоров, а не межправительственных соглашений, которые в иерархии международно-правовых документов стоят на две строчки ниже. Поэтому российский солдат Пермяков, убивший армянскую семью в Гюмри, будет судим военным судом России по законам России и станет отбывать наказание (скорее всего, пожизненное) на территории России. Вопиющее непонимание данных обстоятельств заставляет сделать троякий вывод: или армянские юристы и политики крайне непрофессиональны, поскольку они не имеют ни малейшего представления об иерархии юридических норм международного и национального права, или они забыли обо всем этом, привыкнув за последнюю четверть века решать все проблемы чисто по-армянски, или роль конституции и общепринятых международно-правовых принципов в современной Армении настолько ничтожна, что об их существовании даже профессиональные юристы уже не вспоминают.

Но даже если отбросить в сторону все рассуждения о нормах конституционного закона, то и в этом случае перспективы выдачи Пермякова Армении все равно были равны нулю. Дело в том, что этот убийца совершил не одно преступление, а два. Сначала он стал дезертиром, самовольно оставив боевой пост и прихватив с собой боевое оружие (перед совершением убийства Пермяков находился в карауле), что карается в соответствии со статьей 338 УК РФ. Факт дезертирства, сам по себе являющийся уголовным преступлением, в случае ареста убийцы армянскими правоохранителями являлся бесспорным основанием для выдачи преступника командованию 102-й военной базы, что предусмотрено все тем же соглашением о ее статусе. Если бы ситуация развивалась по такому сценарию, положение нынешнего политического руководства Армении было бы еще хуже, так как ему пришлось бы выдавать Пермякова в руки военной юстиции России. Так что Серж Саргсян и его окружение в данном случае, можно сказать, «отделались легким испугом». Согласитесь, не выполнить требование России для него было бы гораздо страшнее, чем не выполнить требование митингующих.

Есть еще один морально-этический аспект, который волей-неволей всплывает на поверхность в результате преступления в Гюмри. Там российский военнослужащий расстрелял из боевого оружия армянскую семью, не пощадив при этом малолетних детей. А не то же самое делали боевики из вооруженных формирований армянских сепаратистов Нагорного Карабаха в феврале 1992 года в городке Ходжалы, где были зверски убиты не шесть, а 613 человек, из них не два, а 63 ребенка, не две, а 106 женщин, не один, а 70 стариков? Сегодня Армения после убийства в Гюмри переживает психологический шок, подобный тому, который пережил Азербайджан после «ходжалинской трагедии». Поэтому Армения не имеет морального права требовать выдачи себе Пермякова на суд и расправу до тех пор, пока она не выдаст на суд и расправу в Азербайджан преступников, повинных в массовой гибели мирных жителей Ходжалы. Как бы цинично это ни звучало, но, запустив бумеранг насилия в отношении мирного населения во время Нагорно-Карабахского конфликта, армянская сторона получила его обратно.

«Дело Пермякова» стало, по сути, лакмусовой бумажкой для проверки и оценки уровня и качества коллективного общественного правосознания современных граждан Армении или той их части, которая считает себя интеллектуальной элитой нации. Оказалось, что они, как и полтора-два века назад, руководствуются не нормой закона, а атавистическим чувством кровной мести, по-армянски – «взреж», что, собственно, не является чем-то странным для общества, построенного по моноэтническому и монорелигиозному признаку. Нам, россиянам, лишь остается сожалеть, что эта страна стала членом Таможенного союза, для которого при таком правосознании своих граждан будет камнем на шее утопленника.

Олег Кузнецов, политический аналитик