Почему воевавшие на Донбассе русские ополченцы собираются туда вернуться

Рассказы российских добровольцев, которые воевали в донбасском ополчении.
«Воюет много женщин»
Валерий Лозован, глава Мурманской региональной организации инвалидов войны в Афганистане, рассказал нашим журналистам, как он повёз на Украину гуманитарную помощь, но вынужден был взяться за оружие:
— Мы отправились в августе. На первых десятках километров после границы увидели разбитую ополченцами львовскую колонну, выжженные поля, разрушенные дома, вся дорога была в воронках, трупах украинских солдат. В Афгане такого не было, чтобы своих погибших не забирали!
Дальше встречали много разбитой военной и гражданской техники: видно было, что люди убегали, а снайперы всех расстреливали. Всё увиденное заставило нас вооружиться — очень уж не хотелось попасть в плен.

Весть о том, что приехали россияне, разнеслась среди местных жителей. Многие не верили, что мы из Мурманска, приходилось паспорт показывать. Да мы и не скрывались особо: приехали на машине с российскими номерами, кроме того, вся она была обклеена символикой нашей организации… Мы дали четыре концерта, чтобы поднять патриотический и боевой дух, три из них прошли на передовой. Здесь поют, а через дорогу бой идёт! К нам ребята приходили, обнимали, благодарили. Ещё вручили медали «За верность ВДВ». А украинцы нас вычислили, объявили охоту. Однажды прогремел взрыв прямо за нашим забором — если бы не он, вся группа погибла бы. Нам просто повезло…
Говорят, что Россия поставляет оружие ополченцам. Поверьте, там и своего оружия хватает, с украинской маркировкой, потому что украинцы, как только жареным запахнет, убегают, бросая всё.
Ещё ополченцев обвиняют в мародёрстве. Я так скажу: мы ночевали в юридическом институте в Донецке, в коридорах, на полу. Там такие богатые кабинеты — сувениры, телефоны, картины. И не дай бог кто-нибудь тронет это! Меня поразил также строгий сухой закон. Тех, кто не работает и пьёт, отлавливают и заставляют рыть траншеи.

На Донбассе есть ребята из Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Молдавии и, конечно, России — там много ополченцев из всех бывших советских республик. Много женщин воюет. В основном взять в руки оружие их заставляют трагедии: у одной убили отца, у другой — мужа, дом разбомбили… Ребята, которые уже долго воюют, говорят, что готовы пойти до Львова.
А мы опять собираемся ехать туда. Ополченцам нужны тёплая военная форма, обувь, носки, шапки, медикаменты… После того, что там увидел, я по-другому не могу. Люди не понимают: если мы не будем сейчас помогать, завтра, через 10 лет эта фашистская зараза появится тут. Я воевал вместе с украинцами в Афганистане — это прекрасные ребята. Что с ними произошло? 23 года им рассказывали о Бандере как о национальном герое, что там после этого могло быть?
У меня два внука, я хочу, чтобы они жили в сильной и свободной стране. Когда уже Америка поймёт, что Россия никогда не нападала первой, а вот защитить себя и своих друзей она умеет?

«За такое отдают под трибунал»
Павел Хартюн, ставропольский компьютерщик, служил в ВДВ, преподавал в вузе. Сейчас воюет в разведывательно-диверсионной группе «Рязань». Приехал домой подлечиться после ранения.

— Я Майдан на первых порах поддержал: народ пошёл против воровской власти. Собирался даже ехать, помочь братьям-славянам. Но тут выскочил Сашко Билый, о котором я давно знал — он лютовал против русских в чеченской войне. Понял: нечистое дело, раз сотрудничают с такой сволочью. Революцию делают пылающим сердцем, а не такими грязными руками.
Потом загорелся Донбасс. Первый порыв был — в майке с надписью «Мир» попытаться прекратить эту славянскую бойню. Мне тогда объяснили: от силы часа два проживёшь, ведь непонимание достигло предела. А потом на Донбасс уехала жена сражаться. Я — следом. Кстати, так пока и не встретились — война…
Мне всё окончательно стало ясно, когда увидел, как молотят по мирному населению и что остаётся после — обугленные останки детей, стариков, женщин. Наше телевидение показывает только часть того, что происходит, а надо показывать все зверства. Чтобы люди знали и понимали, что за такое отдают под трибунал.

Концентрация ненависти невероятная. Мы пленных гуманно лечим, кормим, сигаретки для них находим, хотя самим, бывает, и поесть, и покурить нечего. Наших ребят возвращают в лучшем случае сильно избитыми — это если к армейским попадут, а если к наёмникам, те отрываются жестоко. Наёмники служат и европейские, и африканцев много. Вроде бы на какой-то «химии» боевой сидят…
Платят ли добровольцам за службу? Лично я за свою работу ни копейки не получаю. Мы стоим за славян, а народ, который воюет за свою землю, победить нельзя. А перемирие? Думаю, оно выгодно противникам, ведь надо успеть ещё денег выклянчить. Там, где представители ОБСЕ появляются, враги изображают тишину… Думаю, беженцы зря возвращаются, впереди — затяжная зимняя кампания, вялотекущая. Хотя сейчас полегче вроде — оружие отбили, технику…