Михаил Жванецкий: «Здравствуй, родная вражеская земля!»

Знаменитый сатирик — о санкциях, фастфуде и быстрой любви.


«Там люди живые!»
— Москва для меня — море. Море литературы, театра, здесь всё есть для того, чтобы писать и чтобы тебя ценили. Одесса для меня порт. В Одессе я подпитываюсь, потому что там люди живые. Недавно вернулся оттуда. Примерно месяц был у себя дома, на Родине. Конечно, обстановка напряжённая немножко. Телевизор смотреть так же, как и здесь, очень тяжело. Поэтому, если хочешь что-то написать, выключай. Тогда что-то сможешь выразить. Выходишь на улицу — музыка, столы, выпивка, дискотеки. Спать невозможно, как я окна ни законопачивал… Пока в Одессе всё нормально. Конечно, народу меньше, море пустоватое: яхты и суда маленькие разбежались, раньше было много россиян, а сейчас меньше… Перед Одессой у меня прошёл концерт в Киеве. Публика прекрасная, что говорить! Вечер я начал так: «Здравствуй, родная вражеская земля!» Зал весь встал… Слава богу, чувство юмора у людей было и есть, Киев ведь недалеко от Одессы. Много рецензий было, чувствовалось, что киевляне соскучились по тому, о чём я пишу, по этим семейным, любовным штучкам. Разговаривали и о самом страшном, и о самом главном. Они в этом так же нуждались, как и я…

Шампанское — селёдочкой!
… Закрыли часть закусочных «Макдоналдс». Как за эти годы фастфуд повлиял на сущность россиян? Может, я оптимист, но разве на нас вообще что-то может повлиять?! И потом, фастфуд — это ведь в переводе «быстрая еда», да? Так у нас всегда был фастфуд! Бутылка молока и батон. В Одессе — кусок колбасы, помидор, батон и бутылка молока от государства — оно его давало за вредность, за сволочизм свой. Бумажки и газетки с едой раскладывались в поезде, на лавочке, в цеху — всюду. Так что быстрая еда у нас была всегда!
Мне гораздо больше нравится медленная еда. Когда накрывается поляна. Лучший состав за столом — это знакомые мужчины и незнакомые женщины. Всё начинается с интереса к выпивке, потом к закуске, а потом к даме. «Как, говорите, вас зовут?» — говорит человек, вытирая жирный ротик… «А, мы уже знакомились? Положить вам оливье? Как, от оливье разве поправляются?» И тогда он кричит друзьям: «Разве от оливье полнеют?» И все мужчины хором отвечают: «Не-ет!» А он продолжает: «А я считаю, что шампанское можно закусывать селёдочкой, поверьте мне, сладкое и солёное прекрасно сочетаются. Вот я при вас съем то же самое». «Так как, вы говорите, вас зовут? Ира, да?» И он разрезает яблоко фигурно. «Я бы мог так вырезать и ваше имя, но мне с буквой «р» не справиться».
Медленная трапеза чем хороша? Необязательно говорить всё время, можно что-то съесть, что-то выпить, можно говорить шёпотом с ней, а криком — со всеми остальными. «Медленная еда и быстрая любовь», так бы я это назвал.

Мой совет всем, кому выпало сомнительное счастье жить в третьей половине жизни… Не смотрите в зеркало, покрывайте татуировкой дряблость тел — это молодит, маскирует. На хилых ногах якоря, повисшие вдоль тела руки в старых пятизначных телефонах, на предплечье: «Не забуду», на копчике: «Переверни меня». Перевернул, а теперь смотри: «Лучшее место отдыха в СССР». На бедре: «Не оставлю в покое, не подойду — так подползу», на втором бедре: «Всегда ваш Иннокентий». Когда меня спрашивают: «Как у вас рождается юмор?», отвечаю: «Он рождается у вас». Я работаю в жанре мелкого брызга, в отличие от плотной струи прозы. Но состав тот же.