Берлинская пресс-конференция Ходорковского: хроника

В Берлине прошла пресс-конференция Михаила Ходорковского из двух частей: на первую пригласили ограниченный круг журналистов, вторая была открытой, и в зале было не протолкнуться.

Ходорковский сообщил, что вопросы политики и бизнеса для него закрыты, но не исключил для себя общественную деятельность. Рассказал об отношении к Путину, много времени посвятил политзаключенным.
Пресс-конференцию в прямом эфире транслировали, в частности, телеканалыEuronews, DW и France24. Трансляция шла также на сайте CTLive.
Пресс-конференция: ХРОНИКА
Организаторы пытаются расчистить проход для Михаила Ходорковского и его родителей. Глава Музея Берлинской стены, где проходит мероприятие, Александра Хильдебрандт, на двух языках — немецком и русском — убеждает журналистов отойти. Иначе не хватит места, чтобы передать микрофон желающим задать вопрос, предупреждает она.
Пресс-конференция начинается со вступительного слова Михаила Ходорковского.
«Я от всей души благодарен всем вам, кто пришел сюда сегодня. Я понимаю, что у всех разные интересы, разные цели. В какой-то мере я это воспринимаю, как интерес к себе и к своей стране. Я за это благодарен. Моя главная цель сегодня — выразить благодарность. Я прекрасно понимаю, что если бы не усилия многих людей — и у нас в стране, и в мире — я бы сейчас был не здесь. Не в последнюю очередь мое освобождение стало возможным благодаря СМИ, в том числе и тем, которые вы сейчас предтавляте».
«Я благодарен за поддержку, которую мне оказывали друзья, партнеры и, конечно, семья эти десять лет. Я очень благодарен Гансу-Дитриху Геншеру. Его стараниями достигнута точка, в которой дело ЮКОСа… начало заканчиваться. Я очень благодарен фрау Ангеле Меркель, о роли которой в том, что я сегодня на свободе, я узнал, находясь уже здесь. И имея возможность пользоваться теми источниками информации, которые для большинства из вас являются абсолютно обычными. Для меня они все новые — фейсбуки, твиттеры».
«Я прошу прощения, что не могу поблагодарить всех, хотя бы потому, что я не всех знаю».
«Я очень хочу поблагодарить Музей Берлинской стены… Большое вам спасибо. Благодарен за сегодняшнюю экскурсию по музею — это было совершенно незабываемое ощущение, и не только в том разделе, который вы посвятили делу ЮКОСа».
«Я хочу извиниться за то, что не смогу вдаваться в подробности. У меня в тюрьме остаются товарищи по несчастью — Платон Лебедев и другие. Не сняты вопросы, которые остаются в России. Я надеялся, что после слов президента третье дело ЮКОСа уйдет в прошлое, но, видимо, не все из силовиков так считают».
«В России остались еще политзаключенные, не связанные с делом ЮКОСа. Не надо воспринимать меня как символ, что в России политзаключенных не осталось. Я прошу воспринимать это как то, что усилия гражданского общества могут привести к освобождению людей, в отношении которых этого никак не ожидалось».
«Наши усилия должны быть направлены на то, чтобы в России не осталось политзаклюенных. Я буду делать для этого все от меня зависящее».
«Я только 36 часов назад получил свободу. Какие-то планы на будущее я не считал возможным строить. Главный кошмар заключенного — это надежда, которая в последний момент оказывается неслучившейся. Так что над тем, что и как делать дальше, мне предстоит советоваться с друзьями».
«Еще раз благодарю вас. Постараюсь ответить на ваши вопросы».
Вопрос: Вы сможете поделиться вашим личным опытом, в отношении узников «болотного дела»: как каждый из них может бороться за свою свободу?
«Людям, которые находятся в тюрьме по несправедливым обвинениям, в том числе по „болотному делу“… нужно сохранить свое здоровье, свой разум. А бороться за их освобождение должны те, кто на свободе — мы».
Вопрос: Сколько вы будете оставаться в Германии? Как общаться с Путиным, что бы вы рекомендовали Западу?
«Было бы для меня слишком самонадеяно давать опытным западным политикам советы, как им вести себя в общении со столь непростым человеком, коим является президент моей страны. Я этим заниматься не буду. Я очень надеюсь, что политики западных стран, общаясь с Путиным, будут помнить — просто помнить о том, что я не последний политзаключенный в России».
«Относительно моего пребывания в Берлине — ничего не могу сказать, я даже не успел посоветоваться с близкими. Визу мне дали на год, год у меня есть».
Вопрос: О возвращении в Россию, о том, ехать ли в Сочи.
«Когда меня разбудил начальник тюрьмы, мне сказали, что я еду домой. Потом я очутился в Берлине. Конвой ушел в тот момент, когда за мной закрылся люк самолета немецкой авиакомпании. Господин Песков (пресс-секретарь Кремля) сказал, что я могу возвращаться в Россию. К сожалению, сейчас у меня нет гарантии… что я смогу потом выехать по семейным делам. С формальной точки зрения российский Верховный суд должен подтвердить решение ЕСПЧ о том, что иск по делу ЮКОСа на 550 млн долларов снят с меня и Платона Лебедева. Пока этого не произошло».
«Сочи — это праздник спорта, праздник для миллионов людей. Наверное, не надо его портить. И не надо его превращать в праздник лично президента Путина, наверное это тоже было бы неправильно».
Вопрос: Вопрос о роли Германии и МИДа страны.
«Я благодарен Германии и немецким политикам за участие в моей судьбе. Менее всего я бы хотел, чтобы в результате этого участия произошли какие-то проблемы для тех людей и той страны, которой я благодарен. На сегодня таких проблем, меня уверили, нет. Я не собираюсь заниматься политической деятельностью. О чем сказал в письме президенту Путину и подтвердил уже неоднократно. Я собираюсь заниматься общественной деятельностью. Борьба за власть — это не мое. Ну а дальше решать все-таки не мне».
Вопрос: Что вы думали, когда вас разбудили в 2 часа ночи? Мы слышали, что вы не будете подавать заявление на помилование, почему вы передумали? Была ли вовлечена ФСБ?
«Впервые о такой возможности я услышал от своих адвокатов 13 ноября, когда они приехали ко мне в колонии, и сказали, что господин Геншер говорит о том, что президент Путин не ставит условием моего освобождения признание вины. И мне просто необходимо написать прошение… С этой точки зрения это для меня было формальностью. Не формальностью было признание вины. Признавая вину в несуществующих преступлениях, я бы играл на стороне тех, кто… считал 100 тысяч сотрудников ЮКОСа безразмерной преступной группой… Я не мог таким образом поступить с теми людьми, которые ни в чем не виновны. И только поэтому на протяжении последних уже пяти лет я отвечал отказом на предложение о том, чтобы написать прошение. Именно из-за фразы о признании вины. Это моя позиция».
Вопрос: Вопрос о политзаключенных. О возвращении в бизнес.
«Нет планов возвращаться в бизнес. Считаю, что добился всего. Руководил второй компанией России, руководил достаточно успешно, как считали аналитики. Мое финансовое положение не ставит меня перед необходимостью работать для зарабатывания денег. Есть долги людям, которым хуже, чем мне, которые сидят в тюрьме. И долги российскому обществу, которому очень важно немножко измениться, чтобы мы в России жили получше. Вот это то, чем я бы хотел заниматься. А как конкретно — дайте мне чуть больше времени».
Вопрос: Вопрос из Украины: про Евромайдан. Про Юлию Тимошенко — может ли на ее судьбу повлиять этот поворот.
«От всей души желаю Юлии Владимировне скорейшего освобождения. Надеюсь, что президент Янукович, который последнее время часто общается с президентом моей страны, возьмет с него пример вот в этом локальном вопросе — освобождении политзаключенного. Для начала хотя бы одного».
«Украина для меня небезразлична. Но я на сегодня не обладаю необходимой информацией, чтобы что-то говорить».
Вопрос: Не сделал ли Путин ошибки. Будет ли он долго у власти в России?
«Наш закон позволяет президенту Путину оставаться у власти, если его выберут люди, на протяжении еще 10 лет. Ему недавно задали вопрос, не считает ли он необходимым сделать президентство пожизненным. Он четко ответил, что нет. Надеюсь, он не изменит этого мнения».
«Путин обдумывал возможность моего освобождения 10 лет. Надеюсь, это столь долгое решение не будет расценено как ошибка, а наоборот — как руководство к действию в будущем».
Вопрос: Что вы чувствуете лично к Владимиру Путину? Есть чувство ненависти или вы смогли простить?
«Я отдавал себе отчет еще в тот момент, когда занимался крупным бизнесом, что я занимаюсь жесткими играми. По отношению ко мне эта жесткость была несколько расширена по сравнению с обычной практикой. В то же время должен отметить: мою семью эта ситуация никогда не коснулась. Отношение к моей семье всегда было лояльным. Именно это позволило мне не воспринимать… давайте назовем это противостоянием — слишком эмоционально. К семье относились по-человечески… Прагматика не предусматривает мести, ненависти. Такие условия игры. Да, они мне не нравятся. Я убежден, что правила надо бы поменять. Но ничего не поделаешь».
Вопрос: про Василия Алексаняна, умершего от СПИДа фигуранта «дела ЮКОСа».
«Гигатская проблема. Я очень серьезно ее изучал. Не думаю, впрочем, что знаю все. На мой взгляд, это эксцесс исполнителя. Я бы мог назвать их лично, но в отличие от российских традиций я предпочел бы иметь более точную информацию. Алексанян — это тот крест, который мне нести до конца своей жизни».
Вопрос: участвовали ли швейцарские политики в освобождении? О Швейцарии в общем.
«Я с самого начала сказал, что мне не известны очень многие факты, связанные с моим освобождением. Я благодарен Швейцарии и швейцарскому правосудию за то, что это первая страна, которая подробнейшим образом изучила дело ЮКОСа… и заявила, что дело политическое и помогать российским властям страна не будет».
«Второй шаг, за который я очень благодарен, это швейцарский депутат — боюсь точно произнести фамилию, извините — приезжал ко мне в тюрьму, разговаривал с администрацией об условиях, в которых я нахожусь. Это внимание не дало тем людям, которые хотели бы еще более ухудшить мое положение, сделать это».
Вопрос: почему обратились за помощью именно к Геншеру.
«Не имею этой информации. Меня спросили, готов ли я положиться на участие в этом вопросе господина Геншера, с которым я был знаком. Я согласился… это очень уважаемый человек… который, может, и не сделает хорошо, но точно не сделает плохо. Я рад, что ошибся с оценкой в первой части: ему удалось сделать хорошо».
Вопрос: не слышно.
«Я пришел сюда с целью поблагодарить. Поблагодарить музей и людей, которые пришли».
«36 часов это слишком мало. Главное, что меня поразило — уровень внимания к этому делу. Я ожидал, что внимание будет, но это для меня очень поразительно. Я действительно благодарен. Но поймите и вы меня — я 10 лет не был с семьей, не был на свободе. Чуть-чуть частной жизни».
Организатор благодарит Ходорковского за то, что он дал пресс-конференцию так скоро. Еще два вопроса.
Вопрос: Мы восхищаемся вами. В зале хлопают. Вопросы о начале дела ЮКОСа и частном бизнесе.
«У меня нет достоверного ответа на этот вопрос. Не знаю всех фактов. Тот факт, с которым все могут ознакомиться — это то, что 19 февраля 2003 года состоялось совещание у президента Путина, где произошел достаточно жесткий разговор. Через две недели после этого совещания в отношении сотрудников компании ЮКОС было возбуждено первое дело. Все остальное для меня — это домыслы».
«Что касается „Левого поворота“ и приватизации, я считаю, что частный бизнес всегда эффективнее государственного. Но в современном обществе бизнес, не ощущающий социальной ответственности, не имеет права на существование».
Пресс-конференция закончена. Музей Берлинской стены у бывшего КПП «Чарли», где проходило мероприятие, ранее организовал выставку рисунков из зала суда над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым, а также более крупных работ художников на тему этого процесса. Как сообщала DW, выступившие на ее открытии немецкие политики заявляли, что процесс не отвечает принципам правового государства.
Пресс-конференция Ходорковского собрала представителей 83 СМИ из десятков стран, в том числе из России, Германии, Украины, Франции, Австрии, Великобритании, США, передает ИТАР-ТАСС.
Закрытая часть пресс-конференции: ответы Ходорковского
За несколько минут начала закрытой части пресс-конференции стало известно, что Музей берлинской стены запретил видеосъемку. Следить за мероприятием можно по твиттер-трансляциям. Кроме того, на многие ключевые вопросы Ходорковский ответил в двух интервью, опубликованных в воскресенье. Также Ходорковский дал большое интервью журналистам американской телекомпании CNN.
Онлайн-трансляцию с мероприятия вел журналист «Дождя» Тихон Дзядко в своем Twitter. Также прямая речь экс-главы ЮКОСа выкладывали в аккаунте @_Khodorkovsky_.
Ходорковский сообщил, что для него закрыты вопросы бизнеса и политики: он не будет участвовать в борьбе за активы (ЮКОСа), а также заниматься борьбой за власть. Как вариант возможной общественной деятельности он назвал борьбу за права политических заключенных, в том числе и по делу ЮКОСа.
Позже Ходорковский подчеркнул: «Мне было бы огорчительно, если бы люди воспринимали меня в качестве спонсора оппозиции, каковым являлся ЮКОС. Это было бы опасно для оппозиции в первую очередь — финансирование». Сейчас у него нет возможностей оказывать финансовую поддержку оппозиции, признал он.
Экс-глава ЮКОСа сообщил, что сможет въехать обратно в Россию только после решения Верховного суда. «С юридической точки зрения судебный иск ко мне по первому делу не закрыт. Там иск на $550 млн долларов, и по российскому законодательству это дает возможность не разрешить мне выехать за границу, — отметил он. — Взять на себя риск въехать в Россию и рисковать не выехать — не могу». Где он будет жить за границей — пока не решил.