Б.Акунин: Впервые за тысячу лет мы перестали быть страной бедных людей

Знаменитый писатель Борис Акунин пошел по стопам Николая Карамзина и в середине ноября представил публике первый том своего нового труда под названием «История Российского государства».

Он решил рассказать историю страны нескучным языком и одновременно с «серьезным» томом о каком-либо периоде будет выпускать «несерьезный» — с повестями, действие которых происходит в описываемую эпоху.

Сразу после выхода книги писатель ответил на вопросы РБК и рассказал о душе, мутантах, героях и поддавках с Путиным.

Григорий Шалвович, Вы писали, что в «Истории» хотите изложить истину или версию, наиболее близкую к истине. Может ли исторический труд в принципе быть неполитизированным?

Весьма желательно, если по жанру это информативный, а не идеологический текст. В этом смысле я брал за пример Айзека Азимова и Питера Акройда, чьи исторические работы трудно назвать политизированными.

Затронете в Вашем историческом проекте путинскую Россию и протестные события последних лет? Как оцените правление Ельцина и Путина?

Я намерен довести мою «Историю» до 1917г. События последнего века пока еще слишком кровоточат, чтобы можно было обойтись без политики и эмоций. Во всяком случае, у меня, я чувствую, это вряд ли получится.

Появятся ли в беллетристической части Вашего исторического проекта уже знакомые читателям герои?

Нет, там все иное. Все беллетристические тома будут складываться в большую сагу о жизни одного рода, переживающего вместе со страной потрясения, взлеты и падения. Повести, входящие в эту сагу, будут разными по жанру. В этой беллетристической компоненте и состоит новизна моего проекта.

Я хочу оживить довольно сухое повествование документальных томов красками жизни и художественного вымысла. Тот, кто прочтет обе половины древнерусского этапа — и «Часть Европы», и «Огненный перст» — получит стереоскопическое представление об этой эпохе.

В России сейчас все ищут национальную идею. Нужна ли она стране? Если да, то какая? Могут ли у нее быть пересечения с прошлыми национальными идеями?

Очень нужна. Будет трудно удержать без принуждения все нации и автономные единицы, входящие в Федерацию.

Люди должны почувствовать, что они прежде всего россияне, а потом уже русские, татары или кабардинцы. Для этого нужен некий общий проект. Такой имелся у советской власти и назывался построением коммунизма, но обанкротился. Теперь нужно искать что-то иное. Не найдем — боюсь, будем расползаться.

Вы писали, что загадочных стран не бывает — бывает дефицит знаний и недостаточно высокий IQ. Вы разгадали для себя Россию? В чем феномен русской души?

Заметьте: я говорил не про душу, а про страну как некую культурно-историческую общность. Душа — понятие сугубо индивидуальное, и никакой русской души, я полагаю, не существует. Насчет того, в чем состоит формула России как государства, буду готов рассуждать несколько томов спустя. Пока рано.

В одном из интервью Вы сказали, что мы живем в эпоху мутации национального характера. Из кого в кого мы мутируем? Каковы характерные черты нового россиянина?

Впервые за тысячу лет мы перестали быть страной, в которой большинство составляют бедные и очень бедные люди. Спасибо высоким ценам на энергоносители и рыночной экономике. Это такая мощная революция национального сознания, что ее еще нужно осознать.

Трудно не заметить, как сильно нынешняя российская молодежь отличается от прежних поколений. Эти молодые люди, с одной стороны, свободнее и активнее, не такие зажатые и закомплексованные, как мои сверстники в их годы. С другой стороны, они прагматичнее, жаднее до удовольствий, меньше привязаны к своей стране. Я думаю, все это — нормальное сопровождение социальной эволюции.

Весной Вы допускали четыре возможных сценария развития событий в России: мирная революция, кровопролитие, реформы, возвращение доверия Путину. Ничего не случилось, и страна вновь погрузилась в апатию. Какой сценарий теперь кажется вероятным?

А все четыре так и остаются. Разве я говорил, что выбор произойдет быстро? Например, впереди амнистия. Путин может выпустить политических, и в обществе сразу изменится атмосфера. Станет меньше озлобленности и агрессии, будет возможно вести диалог. Политические реформы тоже станут возможны, а без них не могут развиваться ни экономика, ни общество. Если амнистия окажется обманом — это, увы, скорее всего, да после Олимпиады начнется новый этап закручивания гаек — останутся два первых варианта.

Алексея Навального как лидера общедемократического фронта Вы забраковали за его одобрение «Русского марша». Кто может возглавить оппозицию?

А обязательно должен быть вождь? По-другому не согласны? Например, новая партия или движение, представляющее интересы демократически настроенных кругов. Мне-то кажется, что время вождей становится архаикой. Когда с одной стороны кричат: «Кто, если не Путин?», а на другой — «Кто, если не Навальный?», получается какая-то тоска.

Вы не пошли на встречу с Путиным из-за политзаключенных. Рыжков пошел и попросил их освободить. Как относитесь к позиции Рыжкова? Почему Вы не готовы к диалогу с властью?

Знаете, мне ужасно не нравится, что внутри оппозиции так много раздражения и подозрительности по отношению друг к другу. Если Владимир Рыжков счел, что должен сделать это, давайте отнесемся к его решению с доверием и посмотрим, что из этого выйдет. Политики должны до последнего пытаться найти компромисс. Писатель — иное дело. Наша сфера — этика, и тут с компромиссами хреново. К тому же каждый руководствуется своим личным камертоном.

Мой камертон говорит: нельзя играть в поддавки с правителем, который уже полтора года маринует в тюрьме жертв полицейской провокации 6 мая, мстит двум девчонкам за песню «Богородица, Путина прогони» и, как говорят, готовит третье «дело ЮКОСА». Никакими смелыми вопросами его, разумеется, не прошибешь. Видели, знаем. Только бойкот — пока правитель не откажется от арЕстократических методов. Но опять-таки повторю: это я решил лично для себя, из соображений «личной гигиены». Другим не навязываю.

Недавно в Москве при участии Путина прошло Российское литературное собрание. Как считаете, должен быть у писателей свой профсоюз?

Профсоюз писателям не нужен. Вот «Общество поддержки коллег, попавших в беду», не помешало бы. Готов был бы платить туда взносы.

Вы много пишете про героев и героизм. А кто герои нашего времени? Кого из современных деятелей видите в качестве персонажей своих книг?

Я пробовал писать о современной жизни. Получается так себе. Видимо, вышеупомянутая политизированность мешает. А насчет героев… Доктор Лиза, Чулпан Хаматова, люди из хосписного движения «Вера» и Российского фонда помощи — вообще все волонтеры, которые помогают затыкать дыры там, где государство плохо выполняет свою прямую работу.

Ходорковский ведет себя в заключении просто образцово-показательно. Да и Навальный, хоть я больше ему не сторонник, по части смелости тоже молодец. Толоконникова, заступающаяся за зэчек. Владимир Переверзин с Петром Офицеровым. К сожалению, во времена реакции героев всегда появляется больше, чем хотелось бы.