Что не так со статистикой смертности в России?

Правительство обнаружило случаи «неправильного кодирования» причин смертности, заявила на встрече с журналистами 19 декабря курирующая демографию и здравоохранение вице-премьер Татьяна Голикова, отвечая на вопрос, есть в России проблемы с искажением соответствующей статистики.

Летом, когда правительство и Министерство здравоохранения получили очередные ежемесячные данные по смертности, прошло селекторное совещание с региональными властями, рассказала Голикова. На нем обсуждалось, что в причинах смертности налицо перекос в сторону нервных, эндокринных и «прочих» заболеваний, которые «не могут являться причинами смертности в традиционном нашем восприятии», заметила вице-премьер. «У нас было такое предположение с Минздравом, что, кодируя [смертность] другими причинами, коллеги занижают смертность от контролируемых причин — сердечно-сосудистых и онкологических. <...> Чтобы улучшить показатели, сбрасывают на другие причины смертности», — пояснила она. Голикова запросила у регионов обоснования представленных причин смертности, после чего и выяснилось, что статистика была недостоверна.
«Были подтверждены случаи неправильного кодирования», — признала вице-премьер. После этого она дала поручение Росстату скорректировать статистику. Именно из-за этого до сих пор нет официальных данных по причинам смертности за десять месяцев 2018 года, резюмировала Голикова.
В Минздраве сообщили РБК, что разработают методические рекомендации для помощи врачам в правильном кодировании причин смерти.

Изменения за последние 10 лет

РБК изучил статистику причин смертности в России с 2008 по 2017 год. Для анализа были использованы данные «Демографического сборника» и статистического сборника Минздрава.
Прежде всего обращает на себя внимание, что с 2008 года резко снизилась смертность от болезней системы кровообращения: если в 2008 году такая причина фигурировала в 57% свидетельствах о смерти, то в 2017-м — в 47%.
При этом с 2008 по 2012 год в России действовала программа по совершенствованию медицинской помощи больным при сердечно-сосудистых заболеваниях, среди контролируемых целей которой в том числе было снижение показателей смертности от них. В 2012 году требование снижения смертности от болезней системы кровообращения вошло в майские указы.
Одновременно выросла смертность от старости (с 2,18 до 5,25%) и прочих болезней (с 3,32 до 4,33%), к которым относятся смерть «от симптомов, признаков и отклонений от нормы, выявленных при клинических и лабораторных исследованиях» и от болезней различных внутренних органов (к примеру, болезни кожи). Вырос также за последние десять лет и процент умерших от онкологических заболеваний — с 14 до 16%.
Значительно чаще россияне стали официально умирать от болезней нервной системы. В 2008 году таких было 0,7%, в 2016-м — 5,5%. И хотя данных за 2017 и 2018 годы в открытом доступе нет, из заявления вице-премьера можно сделать вывод, что эта тенденция сохраняется.
В настоящее время правительство ставит цель к 2024 году снизить смертность от сердечно-сосудистых заболеваний на 24% и от онкологических — на 8%, заявляла ранее Голикова. Ежегодная смертность в России в 2016–2017 годах — около 1,8 млн человек.

Умерли от старости

Указать «старость» в качестве причины смерти, согласно указаниям Минздрава, можно только в случае, если умершему было более 80 лет, а в его медицинских документах не было информации о хронических заболеваниях, травмах или их последствиях, способных вызвать смерть.
Если рассмотреть причины смерти лиц 80 лет и старше, то можно заметить, как с 2013 года болезни системы кровообращения стали указывать все реже, а старость все чаще. В 2011 году от старости после 80 лет по документам умирали около 16%, а в 2017-м — 30%, от болезней системы кровообращения — 74 и 55% соответственно.
Статистика по причинам смертности в России в значительной степени дает административно управляемые цифры, полагает директор Института экономики здравоохранения НИУ ВШЭ Лариса Попович. «В России далеко не всегда проводят вскрытие и часто пишут ту причину смерти, которую сказал поставить врач, исходя из административных указаний», — сказала она РБК, комментируя данные по общей смертности и смертности людей старше 80 лет.
Лариса Попович рассказала, что Институт экономики здравоохранения недавно изучал смертность от онкологических заболеваний по регионам за период с середины нулевых годов и заметил, что в значительном числе областей, где смертность от онкологии была ниже запланированных Минздравом средних показателей, она в соответствии с отчетностью стала подниматься до них, а где была высокой — снижаться в сторону целевых значений; в итоге в целом статистика по стране выровнялась до запланированного уровня с незначительными отклонениями. «Все это явно говорит об административной подгонке статистики до необходимых значений. Это манипулирование, и манипулирование очень активное», — заявила Попович.
Бороться с этим манипулированием очень сложно, поскольку патологоанатомическая служба подчиняется Минздраву и региональным ведомствам здравоохранения. Поэтому патологоанатомы, которые могли бы верифицировать причины смертности, опровергнуть или подтвердить их, зачастую не делают этого, считает эксперт.
Попович отмечает и другую проблему, связанную с несовершенством системы учета и часто относимую к так называемым парадоксам статистики. Так, в Санкт-Петербурге и Москве высокая смертность, потому что здесь расположены федеральные медицинские центры, в которые приезжают лечиться самые сложные пациенты со всей страны, и это смещает оценки состояния системы здравоохранения в этих регионах.